Бернар Клавель - Сердца живых

— Если б я был такой здоровяк, как ты, а ты такой хлипкий, как я, — заявил тщедушный поэт, — я поступил бы с тобой, как ты поступил со мною в тот вечер, когда я напился. Несешь такую околесицу, что тебя надо хорошенько встряхнуть.

Жюльен молча направился к железной лестнице, соединявшей площадку с садом. Он уже поставил ногу на верхнюю ступеньку, когда до него донесся голос товарища:

— Если я не ошибаюсь, твоя прелестница около двух часов дня проезжает на велосипеде по мосту. Но ты будешь последним остолопом, если вздумаешь волочиться за этой юбкой!

В час дня Жюльен уже был на мосту Бье. Достигнув Епископского парка, он остановился. Если молодая девушка и в самом деле жила на улице Вильнев, а работала в центре города, то она не могла возвращаться домой другой дорогой.

Тревога, владевшая им с самого утра, все возрастала. Влажными от волнения руками он терзал поясной ремень. Жюльен несколько раз заходил в парк. Отсюда также был хорошо виден мост, но он боялся, что не успеет выбежать на улицу. Ему почему-то казалось, что девушка проедет очень быстро. И он может прозевать ее. Вот почему он поспешно возвращался на тротуар, проделывал сотню шагов, потом, страшась появления патруля из казармы Друо, укрывался в тени деревьев.

Время тянулось бесконечно. Жюльен то и дело поглядывал на часы, подносил их к уху, следил за бегом секундной стрелки и с трудом подавлял желание спросить у кого-либо из прохожих, который час. Он неотступно следил за дорогой; по ней катили велосипедисты. С каждой минутой движение на улице становилось все оживленнее.

Внезапно Жюльен вспомнил: ведь нынче пятница. Что, если девушка в этот день не работает? Чепуха! По пятницам все работают. Вдруг она заболела? Или куда-нибудь уехала? Или он пришел слишком поздно? А может, Ритер вообще ошибся? Впрочем, накануне вечером, выйдя с матерью из театра, она удалилась в этом направлении… Это он твердо помнит. Да, но болезнь?

Мысль о том, что девушка могла заболеть, уже несколько раз приходила ему в голову. Он не сразу прогонял ее. Уж если незнакомке с темными глазами суждено захворать, пусть это случится, но только позднее. Когда они уже будут знакомы. Жюльен представлял себе, как она лежит в постели, ее темные глаза ярко блестят от жара, он уже мысленно подбирал те слова, какие ей скажет. И волна нежности заливала все его существо.

Внезапно нить его мыслей обрывается. Сердце, кажется, вот-вот остановится. Неужели взрослый человек может бездыханно упасть на землю, будто сраженный молнией, при виде юной девушки?

Незнакомка там, по другую сторону моста. Она очень быстро катит на велосипеде. Наклоняется влево, готовясь к повороту. Выпрямляется, привстает на педалях. Ветер раздувает юбку, которую она придерживает рукой. Господи, хоть бы упала!

Ноги Жюльена будто приросли к земле, но он делает усилие над собою и выбегает из парка. Шаг, другой — и он останавливается на краю тротуара. Теперь на мосту, во всем городе, быть может, в целом мире никого больше нет, только она одна! Пусть сейчас появится целый эскадрон кавалеристов, Жюльен не тронется с места. Решится ли он окликнуть ее? Сможет ли он издать хотя бы звук?

Она тоже увидела его. Он снова встречает ее взгляд. Взгляд, который опять пронзает его, как электрический ток. Она улыбается. Она больше не крутит педали и направляет велосипед к тротуару. Тормоза машины слегка скрежещут. Она тут, всего лишь в метре от него.

Жюльен не знает, что делать. Неловким жестом, нелепость которого он ощущает сам, он стаскивает с головы пилотку. Он готов сквозь землю провалиться. И лепечет:

— Я… Мадемуазель… Я… Я ждал…

Девушка приподнимает велосипед, чтобы поставить его на тротуар. Ему бы следовало помочь ей, но он лишь с трудом поднимает руки и дважды перекладывает из одной в другую измятую пилотку. Девушка проходит по тротуару и прислоняет машину к каменной ограде парка.

— У меня мало времени, — произносит она.

Она улыбается, у нее ясный голос, и при этом она совершенно спокойна.

Они входят в парк. И вот уже нет больше ни деревьев, ни кустов самшита, подстриженных в форме конусов, шаров, цилиндров. Только аллея, бегущая вдоль балюстрады. Аллея, по которой они молча идут вдвоем, идут рядом, не глядя друг на друга, аллея, усыпанная гравием, — он громко хрустит у них под ногами.

Они доходят до каменной ограды, в которую упирается аллея. Останавливаются. Смотрят друг на друга.

— У меня мало времени, — повторяет девушка.

— И все же я бы хотел вам сказать… — бормочет Жюльен.

Но он ничего не говорит. Он ничего не в силах сказать. Волнение парализует его, и в голове у него проносится мысль, что он, верно, никогда ничего не сможет ей сказать — в такое замешательство приводит его взгляд девушки.

— Вы свободны сегодня в пять вечера? — спрашивает она.

— Конечно.

— Знаете, где расположен парк Бригибуль?

— Нет, но я найду.

— Ждите меня там у ворот, выходящих на улицу Ладен. Я там буду в пять минут шестого.

Жюльен только кивает. От волнения у него опять перехватило дыхание, и он не в силах произнести ни слова. Только протягивает вперед руки, словно хочет обнять ее, но девушка грациозно отступает на шаг. Она снова улыбается и слегка встряхивает головой, отчего ее каштановые волосы разлетаются во все стороны.

— До вечера, — говорит она.

И убегает. Жюльен по-прежнему ничего, кроме нее, не видит. Он слышит только ее удаляющиеся шаги. Волосы девушки развеваются в воздухе. Ему кажется, будто все лучи послеполуденного солнца освещают ее стройную фигуру, исчезающую в глубине парка. Движения гибкого стана волнообразно повторяет широкая темно-синяя плиссированная юбка. Плечи и грудь стягивает белый шерстяной жакет.

Девушка уже миновала освещенное солнцем пространство и вступила в мир светотени — она бежит под липами, на которых кое-где еще виднеются листья.

Жюльен наклоняется. Делает шаг вперед. Потом почти бежит, чтобы как можно дольше не терять ее из виду: теперь ему видна только ее голова — она скользит над ограждающей парк каменной балюстрадой.

Поравнявшись с фонтаном, девушка бросает взгляд в сторону Жюльена и поднимает руку. В ответ он тоже машет рукой.

Девушка исчезает.

Жюльен еще долго смотрит на угол дома, за которым она скрылась, потом медленно трогается с места. Он не сознает, где находится. Не сознает, куда идет. Его окутывает дымка желтого и золотистого цвета. И в этой дымке скользит незнакомка: с какой радостью он бы прижал ее к груди!

Жюльен не мог бы сказать, по какой дороге он возвратился на пост наблюдения. Теперь он на собственном опыте понял смысл выражения: «брести как во сне». Несколько раз ему хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться в том, что он не спит; и он не сделал этого только потому, что боялся проснуться и спугнуть чудесный сон.