Бернар Клавель - Плоды зимы

— Ясно, что не понимаешь. Ты отгородился от жизни. Но не могу же я ходить за тобой по пятам. Вот если б ты согласился перебраться к нам, многое было бы куда легче, ты должен это признать.

У отца уже не было сил сердиться. Он только покачал головой. Лицо Поля исказилось от злобы.

— И упрям же ты, — сказал он. — Можно подумать, что ты решил доставлять мне одни неприятности в благодарность за все мои хлопоты о твоем покое… Ну, так как же мы теперь выйдем из положения? Я тебя спрашиваю. Ты, видно, не понимаешь, что у нас свои дела. Мальчишка теперь не хочет ходить к тебе, он так и сказал. А я не могу его заставить. Это не входит в его обязанности. Не для того он был нанят. Значит, мне придется посылать тебе еду со служанкой. Но она будет приходить вечером, не может же она разорваться. Она будет приносить тебе еду сразу и на вечер, и на следующий день. Ты потом разогреешь… Другой возможности я не вижу.

Отец молчал. Он смотрел на свои руки, лежавшие на клеенке: как только он их приподымал, они снова начинали дрожать. Он был пришиблен. Словно его вместе с его гневом бросили в какой-то подвал и заперли там. Он даже не решался взглянуть на сына.

Он знал, что сын сидит напротив и упорно не желает расстаться с мыслью увести его жить к себе, а сам он столь же упорно не желал расстаться с мыслью не уходить из своего дома. Зима скоро кончится, начнутся солнечные дни, его потянет в сад. Он знал квартиру сына. Комнаты темные, выходят они либо на улицу, либо в узкий двор. Кухня большая, но там вечно торчит служанка, включает радио. Он представлял себе, сколько раз она пройдет взад и вперед. Едят в разное время. Шум с улицы, шум от соседей. Нет, он твердо решил остаться у себя в доме и решения своего не изменит. В конце концов, если ему будут приносить еду с вечера, он по крайней мере сможет есть, когда захочет. И не будет видеть физиономии негодного мальчишки.

Поль встал.

— А дрова эта ваша служанка приносить будет? — спросил отец.

Поль опять безнадежно развел руками.

— Вот ведь черт! Я и позабыл… да, еще дрова. Ты должен признать, что понапрасну осложняешь нам жизнь.

— Очевидно, я облегчу вам жизнь, когда протяну ноги, — проворчал отец.

Поль бросил на него сердитый взгляд и пожал плечами.

— Не говори глупостей… А насчет дров — надеюсь, она не скажет, что ей это не под силу… Но все равно, как подумаю, что ты прекрасно мог бы жить у нас!..

После прихода Поля и его гневной вспышки отец почти месяц не мог прийти в себя. Он подавлял в себе мысль, что сын дождался, пока будет подписана дарственная, а теперь дал отцу почувствовать, какая он для них обуза. Не проходило и дня, чтобы эта мысль не возникала у него в голове. Он отгонял ее, убеждая себя: «Нет, этого не может быть. Просто у них своя жизнь… Мы люди разных поколений, они думают, что я могу приспособиться к их суете… Для них, конечно, это было бы проще».

Вначале, после смерти матери, по воскресеньям обеды ему приносила Мишлина, так как в эти дни рассыльный не работал. Теперь ему приносили побольше еды в субботу, и он уже справлялся сам. Иногда служанка торопилась. Она говорила:

— На сегодня дров хватит, я принесу вам завтра.

А на следующий день она, как нарочно, опаздывала. Темнело. Она прибегала, совсем запыхавшись, ставила на стол корзину и тут же уходила со словами:

— Бегу, у нас гости, а обед еще не готов.

На следующее утро отец одевался потеплее, закрывал рот толстым шерстяным шарфом, чтобы не дышать холодным сырым воздухом, от которого у него начинался приступ, и шел в сарай за дневным запасом дров. Заодно он открывал стенные шкафы в своей мастерской и проверял, не ржавеют ли инструменты. И каждый раз его пугало, что поленницы становятся все ниже. Матери не было, некому было написать лесоторговцу и заказать дрова. Ни Поль, ни его жена больше не появлялись, и отцу пришлось обратиться с этой просьбой к Робену.

— Дрова я буду пилить и колоть сам, и покончить с этим надо до холодов, значит, чтобы все было ладно, придется просить Пико доставить дрова весной.

Затем старик прибавил:

— Не знаю, переживу ли я будущую зиму, но так или иначе, а остаться без топлива я не хочу.

Робен написал письмо. Он часто оказывал отцу разные услуги. Спрашивал, как поживает Жюльен, но о Поле не говорил никогда. Отец тоже не говорил о нем. Между отцом и Робеном словно бы возникла какая-то преграда, оба измеряли ее взглядом, но на большее не решались. Из чувства гордости, которое ему было трудно объяснить, отец не решался попросить соседа написать Жюльену, чтобы тот при первой возможности приехал с ним повидаться. Надо сказать, что старик и ждал, и опасался приезда младшего сына. Поль его забросил, он даже недобросовестно выполнял принятые на себя, согласно дарственной, обязательства, и отец боялся, что Жюльен это узнает. Он надеялся на приход весны. У него будет тогда огород, дрова, которые надо напилить и наколоть, как только лесоторговец их доставит, а значит, ему будет чем заполнить день. Ночи перестанут быть такими долгими, потеплеет, можно будет выйти из дому, поболтать на улице с соседями.

На большом дубе с густой кроной, что рос в конце сада возле колодца, уже лет пять, а то и шесть не обрезали сучьев. Ветви, выросшие за это время, тоже неплохое топливо, и отец дал себе слово, как только позволит погода, приняться за дуб.

В начале марта выдалось несколько солнечных дней. Отец начал работу с деревьев, росших вдоль центральной дорожки, он тщательно подбирал все веточки и складывал их в вязанки. Он быстро уставал, но так бывало всегда после зимы, и он знал, что вместе с работой вернутся и силы. Погода держалась хорошая, и через четыре дня, когда земля достаточно подсохла и можно было не опасаться, что лестница увязнет в грязи, отец занялся дубом. Ножовка была хорошо наточена, и работа спорилась. Ветки падали одна за другой, и, обрезая их, старик думал о своем отце, который некогда был скромным трубочистом-савояром, а позже, в сороковые годы прошлого века, пришел сюда, да здесь и остался; он-то и посадил этот дуб, чтобы колодец был всегда в тени.

Утро еще не кончилось, а больше половины веток уже было срезано, и о геи собирался слезть и перенести лестницу на другое место, но тут он увидел, что в сад входит сын. Поль был не один. С ним пришли еще двое, они остановились у первой грядки, а Поль направился прямо к отцу.

Дойдя до того места, откуда отец мог его услышать, он крикнул:

— Ты с ума сошел. В твоем возрасте заниматься такой работой! Смотри, упадешь, сломаешь ногу, а то и насмерть убьешься…

— Нечего на меня орать, — оборвал его отец.

Поль улыбнулся.

— Ты прав, ты прав, но я за тебя испугался.

— А что делать? Уже больше месяца, как я заказал дрова, а их не везут. Сколько ни на есть, а все что-то заготовлю.