Александр Зиновьев - Иди на Голгофу

— В новой войне массы населения не будут играть большую роль. Атомное оружие…

— Допустим на минуту, что изобретен способ менять курс ракет противника и даже направлять их обратно. Что тогда? Война снова станет войной масс людей в первую очередь.

Вернулся с помойки Энтузиаст, выносивший накопившийся мусор, и развел демагогию насчет западных отбросов.

— Здесь в отбросы идет то, за что в Советском Союзе люди готовы платить большие деньги и стоять в очередях.

— Вы думаете, тут не знают цену вещам? Знают получше нашего. Потому и выбрасывают. Дешевле выбросить, чем хранить.

— И если эти отбросы сохранить, положение в мире не изменится заметным образом.

— В мире действительно сотни миллионов голодных и нищих, — внес я свой вклад в дискуссию. — Но из этого не следует, что этот сытый и богатый народ обязан тоже быть нищим и голодным. Не вина этих людей, что в мире появились многие миллионы других людей. Зачем они появились? Население к концу века увеличится еще на много сотен миллионов человек. Зачем? Почему этот народ должен о них заботиться? Каждый народ имеет право на борьбу за свое существование и благополучие. В ваших экскрементах тоже можно обнаружить питательные вещества, за которые в других местах планеты идет борьба. Что из этого следует? Легко быть гуманным за чужой счет. У вас уже три пиджака. Отдайте один нищим в Индии и Камбодже!

Энтузиаст сказал, что я «перегибаю палку», и побежал в туалет. Эти дни он шлялся по разным приемам и жрал по пять раз на день задарма.

— Если вы так выскажетесь публично, — сказал Циник, — сами здешние богачи обзовут вас реакционером и расистом. Тут все за демократию, равенство, справедливость, гуманность.

— На словах. Это не мешает им использовать иностранных рабочих и смотреть на них как на низшую расу.

— Тут пять миллионов иностранных рабочих и два миллиона своих безработных. Но попробуйте заставить этих безработных работать на таких условиях, на каких работают иностранцы!

— Современное общество нуждается в большом числе людей, положение которых можно сравнить с положением рабов в Риме. И оно же одновременно порождает большое число людей, сравнимых с римскими плебеями. Это — общий закон. Он действует и у нас, только в скрытой форме. Что бы ни говорили гуманисты, общество не может долго существовать без иерархии и неравенства. Наш опыт — блестящее тому доказательство.

Художник с женой живет в комнате рядом с моей. Стена тонкая. Я часто слышу их интимные разговоры. Они уверены, что на Западе перегородки между комнатами звуконепроницаемы, и не церемонятся в выражениях.

— Нужны деньги, — говорит он.

— Я могу устроиться работать манекенщицей.

— Тут другие пропорции нужны. Да и старовата ты.

— Не хами!

— Здесь другие понятия о молодости.

— Ну, натурщицей в художественной школе. Или у частника.

— Тут все частники. А натурщицы все проститутки.

— Это в Москве натурщицы проститутки. А здесь проституток и без натурщиц хватает.

— Нереально. Может, уборкой квартир заняться?

— Тут этим делом турки занимаются.

— Этот тип, что вчера приехал, наверняка агент КГБ.

— Тут все кагэбэшники.

— Странно, меня в КГБ ни разу не вызывали и не предлагали стучать. Ты что-нибудь понимаешь в этом?

— Меня тоже не вызывали и не вербовали. Вся эта болтовня о советских шпионах — сплошное вранье. Погоди храпеть! Мне, между прочим, не семьдесят лет.

— Между прочим, самый знаменитый бабник в истории, Казанова, писал, что самую приятную ночь он провел с семидесятилетней графиней.

— Вранье!

— Ничего подобного. Просто это была единственная ночь в его зрелой жизни, когда он выспался всласть. Ха-ха-ха!

— Дурак!

Я вычеркнул Художника и его жену из моего списка советских агентов.

Не спалось. Полистал книгу критика советского режима, которую тут раздувают как выдающееся явление. Наткнулся на такое утверждение: революцию делают для того, чтобы человеком никто не руководил. Закинул книгу под кровать. Затем полистал программу некоего «Демократического Союза». В программе пятьдесят пунктов. Один пункт касается сбора пожертвований в пользу «Союза». Этим пунктом, пожалуй, создатели программы могли бы и ограничиться, сформулировав его более четко: дайте деньги!!! В программе сказано, что власть в стране должна принадлежать «всему народу, т. е. всем гражданам страны в целом, и только им». А чуть подальше сказано, что она должна принадлежать «большинству населения», а осуществляться — «его избранниками». Но ведь в Советском Союзе именно это и осуществлено давным-давно. Авторы программы настаивают на действиях «в рамках закона», а далее говорят о неких «независимых группах», игнорируя то, что эти группы в рамках закона могут быть запрещены. Полистав этот шедевр политического мышления, я его тоже забросил под кровать.

Под утро я все-таки заснул. Мне приснилось, что я присутствую на чрезвычайном совещании в КГБ. На Западе вступило в строй новое секретное предприятие, и на совещании обсуждается вопрос, как заполучить секреты этого предприятия. Выдвигаются различные предложения: устроить демонстрацию протеста, заставить оппозицию в парламенте сделать запрос, заставить журналистов опубликовать разоблачительные материалы, послать террористов, внедрить своих людей, устроить правительственный кризис, пригласить специалистов к себе на симпозиум, устроить международный конгресс… Короче говоря, были высказаны все возможные варианты. Потом взоры всех присутствующих обратились на меня. «Не надо ничего делать, — сказал я. — Надо лишь немного подождать, и они сами раскроют нам все свои секреты. Даже просить будут, чтобы мы их приняли. И заплатят нам за это». Все участники совещания с гневом обрушились на меня. «Значит, мы не нужны! — кричали они. — Значит, нам делать нечего! Бей этого мерзавца! Он — агент ЦРУ!!!»

История с покушением сразу заглохла. Все делают вид, будто никакого покушения вообще не было. Как будто кто-то дал команду молчать. Мне самому стало казаться, что тот «счастливый день» есть случайный зигзаг истории.

Писатель сказал, что идея создания «Центра», объединяющего усилия эмиграции по критике Советского Союза, обсуждается «на высшем уровне».

Вот где я смогу применить свои профессиональные способности. Он готов походатайствовать за меня.

— Вы в Советском Союзе занимали привилегированное положение.

— Я был всего лишь кандидатом наук и старшим научным сотрудником.

— Но вы были членом КПСС.

— Большинство членов КПСС живет на нищенском уровне.