Имоджен Эдвардс-Джонс - Модный Вавилон

— Театра? — переспрашиваю я.

— Нуда. — Триш морщит носик и пережевывает жвачку. — Кто в наше время ходит в театр? Разве что гомики да совсем уж обыкновенные люди.

— И моя мама, — добавляю я.

— В общем, это ее первый большой выход или что-то в этом роде.

— Ага.

— Ее прислала Кэти.

Кэти в последнее время стала частенько это практиковать. С тех пор как Ванесса выиграла и белое платье пошло в производство, она думает, что я ей обязана, и продолжает посылать ко мне клиентов вне зависимости от того, насколько они знамениты. Театральные актрисы, боюсь, попадают в категорию «второразрядных». Они могут как угодно блистать на сцене и покорять сердца зрителей по всему миру, но их фото не помещают на обложку журнала или в раздел «Стиль года». Их платье может получить только плохой отзыв — или вообще никакого. За неделю это уже третья актриса от Кэти! Нет, я ничего не имею против того, чтобы одевать женщин, если забыть о том, что очень часто у них неидеальная фигура. Некоторые из клиенток Кэти, честно говоря, чересчур толсты для стильной одежды. Вот тогда и начинаются мои мытарства. Если у женщины более или менее подходящий размер и она может натянуть на себя платье, то все в порядке, если же нет — это бьет меня по карману. Кэти думает, что можно просто взять вещь со склада и одолжить ее кому-то на вечерок, но я не могу так поступить. Если платье будет ношеным, его невозможно будет продать. Никто не захочет покупать что-то бывшее в употреблении. Даже если мне обещают, что платье вернется в первозданном виде, оно все равно потом пахнет духами и сигаретами, и ничего нельзя с этим поделать.

— Какой у нее размер? — спрашиваю я.

— Не знаю, — говорит Триш. — Возможно, десятый.

— А точнее?

— Ну… — задумывается она. — На ней пальто…

Актриса поднимается ко мне. Она просто очаровательна. Ей за тридцать, она блистала в какой-то пьесе Тома Стоппарда. Совершенно ясно, что передо мной — женщина в полном расцвете. К несчастью, никто никогда о ней не слышал — и у нее явно не десятый размер, как предположила Триш. Кэти поставила меня в очень неловкое положение. После короткой беседы мы идем наверх, в заднюю комнату, где актриса роется в платьях. Они ей определенно не подойдут, и нам обеим это понятно. Она говорит, что очень любит наряжаться и что ей безумно понравилось платье Ванессы Тейт. Я стою, улыбаюсь и жду, пока она попросит предложить ей что- нибудь со склада. Она от смущения ни о чем не просит, и я из сочувствия предлагаю ей взять черное платье свободного покроя, которое было на мне во время лондонской церемонии вручения наград.

— Оно, конечно, не самое новое, — говорю я, наказав Триш поискать его где-то среди старых образцов в кабинете Александра. — Прошлого сезона.

— Ничего страшного, — отвечает актриса, и от смущения у нее розовеют щеки.

Мне действительно становится жаль ее. Нет ничего печальнее, чем стоять перед кучей одежды, которая заведомо тебе мала. Кошмар для любой женщины, когда она, вспотевшая, красная, вся на нервах, пытается втиснуться в какое-нибудь узкое платье.

Попыхтев минут пять в примерочной, несчастная выходит оттуда в черном платье с перехлестом, которое, в общем, сидит на ней неплохо.

— Ты там? — спрашивает снизу Александр.

— Да.

— Не поверишь, сколько статей посвящено тебе! Платье Ванессы — во всех журналах! Заголовок — «Вы должны это иметь». Привет, — говорит он, входя. — Боже мой, кого я вижу! Сама Мишель Адаме.

Актриса улыбается ему.

— Обожаю вашу игру! — Александр поворачивается ко мне. — Между прочим, Мишель дважды получала премию Оливье. И театральную премию Evening Standard. Вы заняты в новой пьесе Тома Стоппарда?

— Да.

— Это самое потрясающее театральное событие на сегодня, — говорит он.

— Неужели? — спрашиваю я.

— Именно так. И вы решили одеться у нас?

— Да, вот…

— Здорово! Правильный выбор! — Александр подмигивает мне. — Ведь открытие сегодня? Завтра вы появитесь во всех газетах. Там будет целая плеяда звезд! Вы, Джуд Лоу и кто-нибудь из сериала «Друзья».

— Верно, — отвечает она.

— Это замечательно! — витийствует Александр. — Тем более что наша коллекция только что вернулась из Японии.

Александр невероятно собой доволен. Он не только предвидел то, что открытие театра с участием Мишель Адаме и половины актеров из «Друзей» получит хорошее освещение в газетах; как ему кажется, в том, что нам посвящено огромное количество передовиц, есть и его лепта.

— Честно говоря, — без конца повторяет он, — такое трудно было бы получить даже за деньги!

Это, конечно, не совсем, правда. Один из самых больших секретов в мире глянцевых журналов — то, что размещение рекламы фактически гарантирует рекламодателю редакционную статью. Одна из многих задач редактора — удостовериться, что всем рекламодателям уделено достаточно места в передовице. Если нет, они будут не только звонить и возмущаться, но и грозить, что отменят рекламную акцию. А ее стоимость — полмиллиона фунтов. Моя подруга — редактор женского журнала. Как-то она жаловалась мне, что некий крупный дизайнер был недоволен тем, что его модели давно не появлялись на страницах журнала. Звонил несколько раз. А ей не пришло в голову в достаточной мере оценить всю значимость его претензий… пока она не пообщалась со своим непосредственным начальством.

Некоторые дизайнеры берут на службу целые компании, я не единственная задача — подсчитывать количество строк и размещенных в журналах фотографий. Соответственно возрастает давление на редакторов. Таким образом, если редактор журнала мод собирается делать съемку, он изымает с вешалок все нежелательные образцы и меняет белую блузку от Viktor & Rolf на Versace или Armani. Брюки, присланные от Vivienne Westwood, поменяют на брюки от рекламодателя. Это будет вещь, на которую никто не обратит особого внимания; в конце концов, черные брюки есть всего лишь черные брюки, особенно на фотографии. Некоторые журналы упоминают даже духи, которые были на модели во время фотосессии, чтобы только порадовать тех, кто им платит. И потому, когда в следующий раз вы увидите в журнале платья от Dries Van Noten и духи от Chanel, истинная причина их появления будет вам понятна. Американский Vogue всегда помещает рекламодателей на обложку, и многие журналы поступают точно так же. Независимые дизайнеры изо всех сил стараются выстоять в битве, где финансовое могущество оказывается важнее, чем талант.

Поэтому легко можно понять, как это неприятно — читать Evening Standard и узнавать, что Тед, черт его дери, Николе собирается войти в состав модного дома Gucci. Одной мысли о том, что его никудышные платья появятся на обложке Vogue и из них будут выпирать телеса реабилитированной Кейт Мосс, уже достаточно, чтобы задуматься: а стоит ли вообще продолжать работу?