Владимир Марченко - Последний пожар

– Это я виновата. Дядя Вадим меня спасал и оцарапался об землю, – сказала степенно девочка.

– Что случилось, Машенька? – поправила бант Ольга.

– Музыку ему написала, хотела подарить, а он уходил. Мама сказала, что лучше подождать до осени, когда дядя Вадим приедет опять. До осени четыре месяца. Это очень долго.

– Господин Бальзак пользуется успехом у красивых девочек, мамы которых строго принимают экзамены.

– Саша, как маленький. Шёл, упал, очнулся – бинт. Иду книги сдавать, обходной подписывать. А земля оказалась шершавой. Хоть бы кто соломки подстелил…

Вадим хотел освободиться от опеки преподавательницы, но Анна Васильевна заставила сесть в салон, когда вышел из учебного корпуса.

– Вы тут без меня больше не падайте. – усмехнулась Руднева, бросая взгляд на Вадима – Сидите и ждите. Маша, усаживай в машину своего принца из провинции. Следи, чтобы не сбежал. …А куда он убежит в разорванных портках, с израненными руками. Его милиция задержит, чтобы выяснить, почему он не читал известный роман. Вадим, подождите. Зайду в бухгалтерию, и поедем в магазин за обновками. – Сказала, разворачивая автомобиль у спортивной площадки.

– Зачем я так бежала, – вздохнула Маруся. – Вы не уходите. Мама сказала, чтобы мы поехали к нам. Пожалуйста. Побудьте со мной. Что вам стоит.

– Хорошо. Давайте послушаем запись, предложил Вадим.

– Не говорите мне «вы», а «ты». Ладно? Мы теперь знакомые, потому что вы меня спасали. Будете?

Нужно уйти, думал Вадим, – возьму рублей пятьдесят, куплю брюки, а завтра поболтаюсь по магазинам, куплю апельсинов. Зачем ехать к ней домой, что я забыл у этой надменной тётки? Сейчас придёт, спрошу денег и пойду штанцы покупать. А может быть, она тебе понравилась? Не в этом дело, кажется, я видел её где-то. На кого она походит. Надо выяснить. Где мы встречались? Странно всё это. Сколько студентов пытались развлекать на переменах девочку, а она оделила меня вниманием.

Анна Васильевна на просьбу Вадима отреагировала резко и насмешливо:

– Никаких займов. Помогу выбрать костюм. Потом обед. Всё решено. Какое кафе? Мы тут живём почти рядом. Самолёт у вас завтра. А сегодня лечиться, кормиться и одеваться. Я виновата – незаслуженно поставила низкий бал. Буду заглаживать вину. – Кокетливо проговорила Руднева

– Это я виновата, – сказала Маруся. – Я вам сыграю новую пьеску. Мне сочиняется хорошо.

Руднева выбирала костюм. Вадим и Маруся стояли у примерочной кабины. Они устали. Бабушкину не хотелось проститься с преподавательницей, которая оказалась не таким уж и сухарём. После пятой примерки Анна Васильевна вздохнула и приказала ехать в другой магазин. Бабушкину понравился тёмно-синий пиджак и коричневые брюки, но Руднева отвергла его предложение покупать одежду «вразнобой». В магазине готовой одежды на Арбате Руднева нашла то, что искала. Это был очень дорогой костюм. Вадим пытался протестовать, но его возражения повисли на грустных плечиках. Анна Васильевна без стеснения вошла в кабинку, потребовала, чтобы он снял старые продранные брюки.

– Выгружай карманы. В урну гипюровые брюки. Ремень принесу. Галстук… У вас животик, сэр. От связи с печатной машинкой и не такое у мужчин бывает

– Послушайте, я не похожу на бедного студента. Мне костюмчик сей не по карману, Анна Васильевна.

– На кого мы походим? – Они смотрели в зеркало и были нестерпимо чему-то рады, – походите… Вы не заметили, что мы походим друг на друга? Странно. Только сейчас заметила.

– Мама, дядя Вадим походит на моего жениха. Ты не возражаешь, когда я вырасту, мы поженимся? …А ты его оставь на второй год, чтобы он всю жизнь приезжал и учился, учился…

– Какой он жених, если у него трое детей? Не смогу его оставить на второй год. Он хотя и учится так себе, но хвостов за ним не замечено. К тому же он пьющий. Пьёт после зачётов пиво. Я видела, как он с приятелями стоял в очереди у пивного бара «Жигули».

Было такое. Саша, Валера, Миша заняли очередь. Через час Лазунов прибежал институт и сорвал Вадима, Ольгу и Ренату с лекции. …Пиво было великолепно. Вадим с недоверием рассматривал варёных креветок, просил Валеру показать, как с ними обращаться. «Наша астраханская вобла – вот что должно идти к этому пиву, – сказал Сашин, – Жаль, что я мало привёз».

Вадим вспоминает вкус того пива и вспоминает друзей – сокурсников, которых не видел пятнадцать лет.

– Мама, когда я вырасту, то и дети вырастут. Они не будут нам мешать. …А я у тебя одна! Хоть разорвись.

– Вы, хороший отец. Дети вас понимают, и вы их понимаете, а я мало внимания уделяю Машеньке, – говорила Руднева, когда выходили из магазина. – Она больше с бабушкой и дедом. Сёстры помогали, когда училась. Тянется к мужчинам, в каждом хочет видеть отца. Разошлись, когда ей было три месяца. Бинт у тебя свалится сейчас, нужно перевязать.

В трёхкомнатной квартире на пятом этаже уютно и светло. Вадиму показалось, что приехал домой. Стеснительность покинула его. Несмотря на возраст, остался большим ребёнком. В незнакомой обстановке скукоживался, вёл себя заморожено и натянуто.

Неужели, все москвички такие. Сначала напустят на себя маску изо льда и бетона, а потом выяснится, что это, очень заботливые люди. Анна Васильевна брякала дверцей холодильника, чем-то стучала на кухне, а Бабушкин и Маруся рассматривали фотографии.

Вадиму нравился костюм. Он думал, где займёт деньги, чтобы отослать женщине, которой захотелось сделать ему приятное.

– Руки моем. К столу, – приказала Руднева, словно требовала назвать номер билета. – Опоздавшие могут не входить в аудиторию.

– А это мой дедушка. Он на фронте летал. Вадим взглянул на изжелтившую от старости фотокарточку и замер. Мужчина смотрел задумчиво и строго. Вот на кого походит Анна. Такая фотография есть и у матери. Они сняты вдвоём, а на этой фотокарточке мужчина один. Заметно, что плечо кто-то прикрывал, поэтому после отрезания изображения слева, нарушилась композиция.

– Это Василий Петрович Слесаркин? – спросил зачем-то Вадим у вошедшей Анны, хотя прекрасно знал, что ошибка исключена. Много раз всматривался в портрет. На той другой фотокарточке слева стояла его мама Анна Петровна. На лацкане пиджака мужчины всё тот же орден Красного Знамени. Мама говорила, что отец участвовал в финской кампании. Работал машинистом паровоза. Его отправили на фронт в сорок четвёртом за то, что нарушил какое-то правило. Поезд остановился дальше обозначенной границы. Приходило похоронное извещение.

Руднева внимательно посмотрела на студента-заочника в новых брюках и, поставив на стол вазу с хлебом, ответила настороженно:

– Да. Это мой отец. Вы знакомы?

– Нет, – сказал Вадим. Я его не помню. Только орден. Он сейчас у меня.