Борис Виан - Уничтожим всех уродов. Женщинам не понять

— Ну и что. Мы закроем глаза. Ложитесь.

Она плюхается на кровать и переваливает через меня, чтобы оказаться посередине. В комнате совсем темно — лишь бледный квадратик света возле окна. Я слышу, как Донна дышит. Она не шевелится, но наверняка не спит. Ровно через десять минут она начинает протестовать.

— Мне слишком жарко, — жалуется она.

Одним взмахом ноги я отшвыриваю одеяло, Ричи делает то же самое; из этого следует, что мы лежим тесно прижавшись друг к другу, и нам ничто больше не мешает. Проходит еще пять минут, и она начинает тихонько копошиться. Поворачивается в сторону Ричи. Я уже начинаю привыкать к темноте и смутно различаю ее очертания. Ричи недвижим.

…………………………………………………………………………………………………………………………

Ну вот, все довольны. Это не значит… Вы, наверное, думаете, что я вам все это рассказываю из порочных побуждений, а дело так и не двигается. Но сами посудите, в каждой профессии есть свои теневые стороны, и я начинаю понимать, почему в мире так много сыщиков, частных, да и всяких других.

И потом, это придает нашей истории местный колорит…

ХIII

Итак, ночь прошла недурно. К моменту, когда солнце, протиснув свой лучик меж двух кирпичных стен, направило его нам прямо в лицо, мы испробовали все. Мы лежим с Донной в обнимку, параллельно друг другу, но в разных направлениях. Ричи дрыхнет, ему это полезно. Она вся размякла, как кисель. Мои ощущения таковы, что если сравнить молотилку с тем, что со мной произошло, — это все равно, что сравнить надувной матрац с каменным ложем. Но вы же знаете, сколько во мне энергии, поэтому я встаю и быстро одеваюсь.

Выхожу купить что-нибудь пожрать. Поутру в Вашингтоне трудно себя скомпрометировать. На улице лишь негры, самки да самцы, делающие покупки для своих хозяев. Я не рискую встретить кого-нибудь из знакомых. Но, похоже, я рискую чем-то большим.

— Дай-ка мне, — беру я газету у уличного продавца.

Броский заголовок. «Фрэнк Д. ударил ножом китайца».

Черт. Я просто в шоке. Они проставили только первую букву фамилии — это доказывает, что мой папочка еще имеет вес в этом городе. Но нужно что-то делать. Я быстренько возвращаюсь назад.

Вхожу, заметьте, без стука. И напрасно. Дело в том, что мой братец только что проснулся, а так как Донны нигде не видно, я заключаю, что она под ним.

— Ричи, — говорю я ему, — вылезай оттуда и слушай.

— Я и так могу слушать, — возражает Ричи. Донна ничего не говорит, только вздыхает — ох… ах… и больше ничего.

Я показываю заголовок Ричи. Донна не может его видеть, ей не до этого.

— Я без очков не вижу, — говорит мой братец.

Я сую ему газету прямо под нос. На сей раз он подскакивает.

— Черт, — кричит он и пытается освободиться, но Донна цепляет его, и он падает обратно.

— О! Донна, — стонет он, — дайте мне одеться. Фрэнк сменит меня.

— Черта с два, — заявляю я. — Я просто мертвый.

В это время Донна, к счастью, расслабляется. Ричи встает и хватает свои шмотки.

— Накрасься получше, — говорю я ему. — Дело дрянь.

— Что будем делать? — спрашивает он.

— Мне надо исчезнуть.

— Как это?

Я крепко задумываюсь.

— У тебя есть пропуск в морг? Ты знаешь какого-нибудь врача?

— Да, — кивает мой брат.

— Хорошо.

Подозреваю, он врубился. Точно.

— Берем какого-нибудь покойника и гримируем его под Фрэнка, — говорит Ричи.

— На «Кейне-младшем», — добавляю я.

— Знаешь, старина, мне уже порядком все это надоело.

— О! Мы ведь не в накладе, а? Случается, к примеру, зацепить хорошенькую девушку на дороге.

— Ты находишь, это хороший отдых… — ворчит он.

Донна потягивается. Мешки под глазами спустились аж до самого рта — она растрепана, обнажена, раскинулась на кровати — любо-дорого смотреть. Красивая бабенка.

— Что будем делать? — спрашивает она.

— Тебя это не касается, — говорю я — Мы двое разделаемся с мадам Уолкотт, но без тебя.

Она хихикает.

— Придется как следует потрудиться, — говорит она.

— Это нас не пугает.

Она садится.

— Фрэнк, — начинает она. — Мне кажется с тех пор как мы целовались, прошла целая вечность.

— О черт!.. — отвечаю я, но все же целую ее.

— Не знаю, кому из вас отдать предпочтение. У вас кожа разная, но я люблю вас обоих…

— Тебе не стыдно? — спрашиваю я. — Лесбиянка чистой воды и спит с мужиками.

Она смеется.

— Думаю, вы меня обратили.

— Ладно, с тобой все ясно. Нам нужно действовать. Куда мы тебя денем?

— Как это куда! Я остаюсь здесь. Теперь мы неразлучны.

— Именно так я и собирался с тобой поступить, но обстоятельства изменились, и у меня есть для тебя нечто лучшее.

Я беру телефон. Вспомнил, что в городе у меня есть дружок по имени Джон Пейн… Помните, у которого олдс-1910 — на зависть всем антикварам. Денег у него куры не клюют, он фантазер и до неприличия любит женщин.

— Алло! Джон Пейн у себя?

— Это я…

— Фрэнк. Хочешь, я сделаю тебе подарок?

— Блондинка или брюнетка? — интересуется он.

— И то и другое. Сверху — блондинка.

Я слышу, как он щелкает языком.

— Вези.

— Подержишь ее у себя дней пять?

— Просто так?

Он протестует.

— Как раз наоборот, — говорю я. — Можешь делать с ней все, что захочешь, она податливая.

Я слышу, как Донна недовольно визжит:

— Что это за торгашество?!

— Подожди, — говорю я Джону.

Я прикрываю трубку ладонью и обращаюсь к Донне:

— Послушай… Ричи и я вместе взятые — ничто в сравнении с одним Джоном Пейном. Плюс к этому — он красив, как Боб Хоуп, и у него до бесстыдства много денег.

— Подумаешь! Я предпочитаю вас двоих.

— Поезжай на три-четыре дня, — прошу я ее. — Так нужно. А если не согласна — я тебя выдеру.

Она смотрит на меня исподлобья.

— Заманчиво, — произносит она. — В общем, это всегда кончается хорошо.

Я смеюсь. Она тоже.

— Она согласна, — говорю я в телефонную трубку. — Но слушай. Приезжай через десять минут. Пикфорд Плейс. Кирпичи и бетон. Посигналишь, и она выйдет. Я тоже подойду.

Он вешает трубку. Он тоже согласен.

— Донна, лапушка, — говорю я, — мы еще увидимся. У нас еще все впереди.

Затем я целую ее, чтобы немного утешить, и десять минут пролетают незаметно. Подъезжает Джон, сигналит, она выбегает, я — за ней следом. Вижу, как она садится в машину рядом с ним, и возвращаюсь к лифту.

Уф! Теперь — за дело.

По всей вероятности, фараоны, а сколько их в Вашингтоне — одному Богу известно, да и вообще, до чего нелепая мысль — выбрать этот город, чтобы заниматься не очень-то христианскими делами; фараоны, говорю, не знают, что в данную минуту я переодет девушкой. И этим нужно воспользоваться. Для Ричи, если он хочет найти и стащить мертвяка по-тихому, напротив, лучше снова стать мужчиной. Поэтому первым делом нам нужно навестить нашего старого доброго «Кейна-младшего», который хранит наши одежды.