Анна Бялко - Обман

Телефонный звонок прозвучал неожиданно и противно. Это был внутренний, офисный телефон, он и вообще-то почти никогда не звонил. Звонки уровня этой линии обычно решала секретарша. Валентин Сергевич недовольно поморщился, но трубку поднял. Секретарша и оказалась. Запинаясь, дрожащим, как не своим, голосом она лепетала:

– Валентин Сергеевич... Там... Склифосовский... Позвонили... Авария... Арина Николаевна!

Марина открыла глаза, словно вынырнув наконец из тяжелой белесой мути. Прямо над ней, в вышине и сиянии, убегал куда-то вдаль по стене угол потолка. Следить за ним было трудно, сразу начала кружиться голова. Она зажмурилась, потом опять открыла глаза. Угол ненадолго вернулся на прежнее место, но только затем, чтобы снова начать свой неуловимый бег. В ушах что-то тоненько и противно звенело, мешая сосредоточиться.

Устав, Марина еще раз закрыла глаза и, наверное, даже задремала, потому что, когда она открыла глаза следующий раз, никакого угла не было. На месте угла стояла высокая бесформенная фигура, обтянутая белой материей.

– Проснулись, Арина Николаевна? Как себя чувствуете? – прогудел откуда-то снаружи и сверху голос, и Марина как-то вдруг поняла, что непонятная фигура – это просто медсестра в белом халате, а сама она лежит на койке, а вокруг нее, наверное, больница.

Это отчасти объясняло и головокружение, и звон в ушах. Неясно только было, как она сюда попала. Тем не менее Марина послушно кивнула, дескать, проснулась, и попыталась сказать, что чувствует себя ничего. Но слова почему-то не получались. Она шевелила губами, но звука не выходило, и тогда она в отчаянии снова закрыла глаза.

Чья-то рука тут же затеребила ее, захлопала по щекам, но не больно, а очень бережно.

– Не засыпайте, не засыпайте, откройте глаза. Пить хотите?

Пришлось снова открыть глаза, и тут же, словно в награду, та же рука поднесла к губам стакан с влагой. Марина неловко отхлебнула пересохшими губами. Вкус был незнакомым, свежим и кисловатым, каким-то бодрящим. Заинтересовавшись, она скосила глаза, стараясь заглянуть в стакан. Жидкость там была яркой, желто-оранжевой и радостной даже на вид. Интересно, что это было? Это теперь во всех больницах дают?

Сестра, поставив стакан, продолжала хлопотать вокруг, что-то поправляя, переставляя какие-то предметы на тумбочке рядом с изголовьем, Марине не хотелось вникать. Больше всего хотелось снова закрыть глаза и погрузиться в блаженную дремоту. Так она тихонько и сделала, и уже совсем было начала уплывать, как вдруг...

– Не засыпайте, не засыпайте, – ворвался в мозг пронзительный голос сестры. – Сейчас муж ваш придет, он там испереживался весь, я только сказала, что вы в себя пришли, а вы опять спать! Просыпайтесь, пора.

Как муж? Какой муж? У нее нет никакого мужа. Произошла какая-то ошибка. Да, она не помнит, как сюда попала, но она точно знает, что не замужем. И не была. Наверное, перепутали с кем-нибудь, вот будет сейчас неудобно.

Марина вскинулась, чтобы предупредить сестру, но та уже выходила из палаты – за чьим-то неизвестным мужем. Она в недоумении пожала плечами и обернулась, ища поддержки у соседей по палате, но, кроме нее, в палате не было никого. И сама палата была странной – вместо рядка узких коек, перемежаемых тумбочками, здесь кроме ее кровати стояло два кресла и маленький столик между ними, в углу белел небольшой холодильник, а с потолка на изломистой железной ноге спускался телевизор. Помещение было просторным, с потолка лился мягкий свет. Стена по левую сторону от кровати завешена мягкой красивой тканью – Марина не сразу догадалась, что это штора, закрывающая окно. Мамочка дорогая, и куда же она попала? На больницу, пожалуй, не похоже, а что может быть?

Марина сосредоточилась и попыталась вспомнить все, что могла, из происходившего с ней до того.

Она пошла лечить зубы. Прямо с утра пошла, потому что коренной ныл всю ночь, а в школе, слава богу, были каникулы. В районной поликлинике после долгой очереди ее направили на рентген, куда-то к черту на рога на двух автобусах, там ей сказали, что нужно удалять корень и предложили все сделать прямо на месте, но уже за деньги. Зуб разболелся почти невыносимо, прием в районной поликлинике кончился, и она согласилась. Ее тут же посадили в кресло и рассверлили больной зуб за милую душу. Да, и наркоз вкололи, все как положено, даже больно не было. А потом она вышла оттуда, стала искать остановку, голова еще покруживалась...

А дальше она не помнит. Ничегошеньки. Но это она про сейчас не помнит, а так-то она в порядке. Шмелева Марина Михайловна, год рождения, русская – все на месте. Не замужем, детей нет. Проживает... Работает... Нет, ну откуда они этого мужа придумали? То есть, конечно, замуж-то ей хотелось, но чтоб самой... Чтоб, так сказать, участвовать в процессе... И вообще, бывают же такие бабы счастливые – муж над ними в больнице сидит. Хоть посмотреть бы на таких...

Тут ее желание исполнилось – дверь открылась, и в палату вошла давнишняя медсестра, а за ней дядечка в наброшенном на плечи белом халате. Марина специально на него внимательно посмотрела – нет, ничего знакомого. Хотя мужик, конечно, симпатичный – высокий, не толстый, стрижка стильная. И лицо ничего – интеллигентное, очки в тонкой оправе, нос, лоб. Костюм под халатом такой аккуратный. Но она его, конечно же, первый раз в жизни видит.

Она только хотела ему об этом сказать, как незнакомый мужик подскочил к кровати, нагнулся, будто поцеловать хотел, но вместо этого схватил только за руку.

– Арина! Слава Богу! Как ты меня напугала! С тобой все в порядке?

Надо же, и по имени знает. Что происходит? Сестра напутала, но он-то должен был разглядеть. Марина испуганно дернулась, отняла у мужика руку.

– Вы кто?

Тот отшатнулся, посмотрел на нее с недоверием. Марине вовсе не хотелось его обижать, он ей ничего плохого не делал, но что за бардак такой?

– Вы не обижайтесь, – сказала она уже тише. – Я ведь не знаю вас совсем. Тут какая-то ошибка.

Мужик совсем изменился в лице и беспомощно, как ребенок, обернулся к сестре. А та, словно догадавшись, с готовностью зашептала что-то ему на ухо, одновременно потянув за рукав к выходу. Тот только и успел еще раз глянуть а Маринину сторону, и что-то такое странное было в этом взгляде – то ли грусть, то ли жалость...

Сестра довольно быстро вернулась, сунула Марине градусник в рот, закатала рукав – стала мерить давление. Вынув градусник (что за манера у них тут странная?), Марина спросила:

– Ну что, разъяснилось с ним?

Сестра ничего не ответила, только посмотрела вопросительно.

– Ну, нашли его-то жену? – опять спросила Марина. – А то видно же, как переживает человек.

– Все в порядке, – как-то очень спокойно ответила сестра. – Вы только не волнуйтесь. Вот сейчас укольчик сделаем, вы еще поспите, отдохнете...