Анна Бялко - Обман

– Нет!

– Ты знаешь, – протянула Марина задумчиво, – я тут поняла, что тоже не очень хочу возвращаться... – И посмотрела на меня виновато. – А знаешь, почему, – заторопилась она, будто испугавшись, что я буду ей возражать, – ты не думай, это не из-за денег, ничего такого, это не важно, а просто... – она запнулась, явно подыскивая слова, – просто у тебя вот есть мама... и Валя... и даже Наташа, они о тебе беспокоятся, а я тут совсем одна, и...

Она окончательно сбилась и замолчала, повесив голову. Мне почему-то стало ужасно ее жалко, я пересела к ней на диван и обняла за плечи. Смешная Марина... Ну как я ей объясню, что я, несмотря на эту толпу народа, все равно совсем одна, даже хуже, чем она сама. Нет, мама, конечно, да, но вот Валя... И кто такая Наташа? Я не сразу поняла, что она имеет в виду домработницу. Но если Марине они нравятся, то, в конце концов, тем лучше. Значит, мы просто обе останемся там, где мы есть. И тут я тоже отчего-то заплакала.

Мы еще долго плакали, разговаривали, смеялись, снова плакали и прочая ерунда. И только потом вспомнили, что если мы меняемся, то есть остаемся, кто где, нам нужно сделать массу всего. Мы должны рассказать друг другу не мысли и чувства, а детали и подробности. У меня-то, к счастью, их не так много, я и так ни с кем не общаюсь, да к тому же у меня амнезия, а вот Марина... У нее работа, а там такое... И учителя, и ученики, целых три класса, а дети, оказывается, такие вредные, все видят, все помнят... В общем, я поняла, что мне этого ни в жизнь не запомнить, и стала записывать. Писала-писала, вся рука отнялась.

И тут Марина глянула в мои записи, и как ахнет!

– Что такое? – испугалась я.

– Да почерк же! Какой у тебя почерк?!

– А что? – Я, конечно, не каллиграф, но у меня вполне нормальный, умеренно корявый быстрый почерк.

– Так ты ж учитель! Ты ж на доске пишешь! Вот смотри.

Маринин почерк был, как в прописи, – гладкие круглые буквы, аккуратные хвостики...

– И ты должна так писать! Это стандарт.

Следующие полчаса я училась писать. Это оказалось даже не так трудно – стандарт и есть стандарт, только очень муторно и медленно, рука то и дело норовила сорваться в привычный галоп. Но в общем Марина осталась довольна.

– Ладно, еще потренируешься и привыкнешь. Это не самое страшное.

– А что самое?

– Самое страшное – это как ты себя с ними будешь вести. Ты не думай, в класс входить – не шутки. Я до сих пор, бывает, после каникул первый раз иду – дух захватывает. Особенно если класс противный. Как мой девятый. Хотя этот еще ничего, вот два года назад был класс – это да. А эти ничего... Хотя, знаешь, подростки, да в таком возрасте переходном... В общем, настроиться надо. Будто там, за дверью, твои враги. Или тигры в клетке, а ты укротитель. Там, конечно, разные приемы есть, нас еще в институте учили...

– Ладно, ты меня заранее не пугай. – Мне уже было страшно, но я крепилась. – Я попробую, а что будет не получаться – тебя спрошу. В крайнем случае, заболею.

– Директриса не любит, когда посреди учебы бюллетень берут. Она вообще у нас такая... Я тебе говорила...

По Марининым словам, директриса выходила не подарок. Впрочем, и завуч тоже. Да и остальные... коллеги. Прямо не школьный коллектив, а банка с пауками. Симпатичным казался только учитель физкультуры, но и это, судя по всему, служило только поводом для лишних напрягов среди сотрудниц. Неужели и у нас в школе было так же? Как это мы не замечали?

В свою очередь я поделилась с Мариной некоторыми особенностями нашего с Валькой взаимного существования. Она, в отличие от меня, почти не удивлялась.

– Я почему-то примерно так и думала. Уходит, приходит... И тебе совсем все равно?

– А что я могу поделать? Скандалить? Я не умею, да и все равно только хуже будет.

– Дело твое. Мне только проще. Но я бы, наверное, реагировала бы как-то. Ты подумай, может, ему тоже обидно, что тебе все равно?

– Марин, ну что за детский сад? Мы оба взрослые люди, почти двадцать лет женаты, если бы ему что-то не нравилось, он бы сказал.

– Тебе виднее, конечно... А знаешь, как я в первый вечер боялась, что он придет и спать ляжет?

Мы обе захихикали, как школьницы. Все-таки здорово, когда есть подруга. Странно, мы с Мариной знакомы, можно сказать, несколько часов, а уже подруги. Или это от сходства?

Не знаю, как Марине, мне совсем не хотелось с ней расставаться. Но она, вдруг глянув на часы, охнула и начала собираться.

– Да подожди, рано еще, время детское.

– Нет, поздно уже, а мне еще доехать, пока автобус придет.

– Какой еще автобус?

– У вас там, от метро. Он редко ходит, я спрашивала.

– Марин, ты сошла с ума. Какой автобус, какое метро? Такси возьмешь.

– Да ну, ты что! Это дорого, бешеные деньги. Я отлично доеду.

– Марин, ты богатая дама! Для тебя это не деньги. Ты вообще не должна знать, где находится метро, тем более автобус! Ты же на машине ездишь. Кстати, у тебя есть права?

– Какие права, ты смеешься?

Я задумалась. Я сама, как Арина, уже совершенно не представляла свою жизнь без машины, но если прав нет... За несколько дней тут не научишься, да и рискованно. По Москве ездить – надо сноровку иметь, тут и действительно можно в аварию угодить...

– Ты тогда скажи, что после аварии боишься садиться за руль. Пусть Валька наймет тебе шофера.

– Не надо мне никакого шофера!

– А как ты ездить будешь?

– Как все люди, на метро!

– Марин, люди на метро не ездят. То есть те люди, которые вокруг тебя. Тогда ты бери такси.

– А деньги?

Снова здорово. Кстати, о деньгах. Я обещала матери, что беру в долг один раз, но Марина – другое дело, это не в долг, это, в конце концов, можно сказать, мои собственные...

– Открой кошелек.

Марина послушно полезла в сумку.

– Сколько там денег?

– Ну, много...

– Сколько?

Она сосчитала. Выходило долларов двести.

– На такси тебе хватит. Хоть до Питера. А кончатся – с карточки снимешь или у Вальки возьмешь. Я, кстати, тоже хотела немного одолжить. Дай половину, а то когда еще зарплата будет... Кстати, когда она будет?

– Она когда и будет, там столько не наберется, – заметила Марина, отсчитывая бумажки.

– А как же ты живешь-то?

– Так и живу. На такси не езжу. Я еще подрабатываю, я ж тебе говорила. Балбеса учу, восемь долларов урок. Но это, Арин, вообще кошмар. В классе трудно, а тут уж...

– Тупой?

– Тупой. И наглый. И еще дружки приходят. И мамаша противная.

– Зачем же ты это делаешь?

– За восемь долларов, я же говорю. Это все-таки только раз в неделю, а в месяц – как еще одна зарплата выходит. Вот я зубы вылечила, сапоги купила на зиму...

Я снова чуть не заплакала... Ну как же так, почему все так нечестно. Я-то в это время ходила, двадцать пятую сумку покупала, а тут...

– Мариночка, ты сейчас об этом не думай. И о деньгах не думай, покупай, что захочешь. И ешь, что захочешь. И к врачам ко всем сходи, только скажи Вальке, он тебя везде устроит. Или Наташе – про парикмахерскую там, или салон...