Анна Бялко - Обман

Кассирша продолжала что-то говорить резким голосом, к кассе подошли две продавщицы – убежать было уже нельзя. В полуобмороке Марина почувствовала, как кто-то крепко берет ее за руку повыше локтя.

– Пройдемте, гражданочка.

Она совершенно не сопротивлялась и послушно пошла со здоровенным мужиком в камуфляже куда-то вглубь, за прилавки. Они попали в небольшую комнату, кабинет или что-то похожее. Охранник посадил Марину на стул, а сам стал объяснять сидевшему за столом пожилому дядьке суть проблемы.

– Она там картой платила, а подпись не ейная. Краденая карта, не иначе. Кассирша заметила, я привел.

Дядька участливо наклонился к Марине.

– Так что же у нас случилось? Карточка ваша?

– М-моя, – выговорила Марина дрожащими губами.

– А подпись не ваша?

– Н-не знаю. Моя.

– Та-ак, госпожа Волковицкая А.Н., – дядька держал карточку перед собой двумя пальцами, как зеркало. – Документики у вас есть какие-нибудь?

Вообще-то у Марины был с собой паспорт, да и права Арины она из сумки не вынимала, но почему-то ей показалось, что ничего этого отдавать мужику нельзя. Тем не менее рука ее инстинктивно дернулась в сумку и наткнулась там на что-то жесткое, длинно-закругленное... Телефон!

– Я должна позвонить, – чуть-чуть увереннее заявила Марина в пространство.

Не дожидаясь ответа, она вытащила телефончик и нажала кнопку «3» – Валин мобильный. Господи, какое счастье, что она помнила, где какой телефон.

– Абонент временно недоступен, – сообщил ей в ухо дребезжащий автоматический голос.

Это было ужасно. Последняя надежда рушилась. В отчаянии Марина нажала четверку – Валин рабочий. На втором гудке там ответила секретарша.

– Валентин Сергеевича, срочно. Это жена, – выдохнула Марина.

– Арина Николаевна, он уехал. Просил не беспокоить. Я могу вам помочь?

– Не знаю.

Говорить было не о чем, но Марина не вешала трубку, держась за нее, как за ту последнюю соломинку, связывающую ее с пропадающим миром.

– Вот тут Григорий Андреевич спрашивает, может быть, он будет вам полезен?

Григорий Андреевич? А это еще кто? Ах да, это же Гриша, улыбчивый мальчик, он еще на кухне ей помогал и все смотрел, смотрел... Да, точно, пусть хоть он ей поможет.

– Что случилось, Арина Николаевна? – спросил в трубке вежливый и какой-то ужасно симпатичный голос.

– Гриша... Дело в том, что я... Тут в магазине...

Марина не выдержала и расплакалась. Непонятно, что Гриша сумел себе уяснить сквозь ее всхлипы, но, явно сориентировавшись в ситуации, он велел Марине дать трубку мужику за столом. Тот недоверчиво взял крохотный телефончик, поднес к уху, послушал две секунды...

Неизвестно, что такого сказал ему Гриша, но отношение к Марине коренным образом изменилось. Ей тут же, тут же вернули карточку, телефон, предложили снять пальто и расположиться удобнее, принесли чаю и каких-то сушеных конфет... И почти сразу же – или Марине так показалось – в кабинет влетел Григорий Андреевич собственной персоной. Отпихнув так и маячившего в двери охранника, он кинулся к ней.

– Арина Николаевна! С вами все в порядке? Как вы?

– Я ничего, – кивнула ему Марина из-за чашки, чувствуя, что слезы снова наворачиваются на глаза. – Вы извините, Гриша, что я...

Он не дал ей договорить.

– Вы отдаете себе отчет, что вы наделали?! – напустился Гриша на обитателей кабинета. – Эта дама, я уже сказал вам, кто ее муж, хотя это не имеет значения в данном случае. Она недавно перенесла автокатастрофу, у нее было тяжелое потрясение, и если из-за вас ее состояние ухудшится...

– Мы же не знали, – лепетал дядька. – У нас инструкции...

– Инструкции! – гремел Гриша. – У нее все документы на руках, нет никакого сомнения в подлинности личности! Как вы могли себе позволить! Да, у нее изменилась подпись, но это не повод...

– Мы приносим все извинения...

– Да мы подадим на вас в суд! Я сам адвокат, я... А если бы это попало в прессу? Это диффамация!

– Да ничего, Гриш, – Марина сочла нужным вмешаться. – Ничего страшного не было. Я, конечно, сама виновата...

– Арина Николаевна, так нельзя, – Гриша был ласков, но тверд. – Они не имели права.

– Можно мне уйти? – Марина поднялась со стула.

– Пожалуйста, пожалуйста, – дядька забежал вперед и открыл ей дверь.

Марина, опираясь на Гришину руку, направилась к выходу. Уже у самой двери их снова нагнал дядька из кабинета.

– Наш магазин еще раз приносит вам свои извинения, и в качестве компенсации за все причиненные неудобства просит вас принять, – дядька протянул ей фирменный пакет.

Марина раскрыла его. Там лежала злосчастная сумочка.

Гриша подвел ее к блестящей черной машине, открыл дверцу, усадил. Сам быстро сел за руль, завел мотор: «Домой?» Марина только кивнула.

По дороге она незаметно, искоса, рассматривала Гришу. Белокурые волосы, аккуратная стрижка, серые глаза. Красавец. И такой заботливый. Вон – сразу примчался, спас ее из дурацкой ситуации. Откуда ей, в самом деле, было знать, что на этих карточках стоит подпись владельца? А муж-то хорош... Когда надо, вечно его нет. И вообще никогда нет. А Гриша есть... Интересно, что он хотел ей сказать тогда, на приеме? Смотрел так грустно... Надо будет позвать его в гости и расспросить в тишине.

Когда машина остановилась у подъезда и Гриша, выйдя, открыл Маринину дверь, она, опираясь на его руку, сказала:

– Ой, Гришенька, спасибо вам большое. Вы так меня выручили, мне так неудобно. Пойдемте, я вас хоть чаем напою. Ну, или кофе. Пойдемте, ненадолго.

Гриша не возражал. Они поднялись в квартиру. Наташи не было. Мужа, естественно, тоже. Марина кинулась в кухню, захлопотала там с чайником и посудой, путаясь от волнения в шкафах. Где, черт возьми, тут сахар, где кофе? И печенье куда-то делось, а ведь было, Наташа вчера пекла... Почему-то слегка дрожали руки.

Гриша, которого она посадила в гостиной, вдруг вошел в кухню. Сказал, что ему скучно одному, сел с краешку к столу. Опять смотрел на Марину грустно и выразительно. Руки от этого стали дрожать еще больше.

Марина поставила перед ним чашку. Гриша вдруг поймал ее руку, задержал в своей.

– Арина, – почему-то без отчества начал он. – Арина... Я не верил, что у тебя такая... Амнезия. Мне казалось, это выдумка, какой-то бред. А сегодня... Подпись эта дурацкая... Скажи, ты правда не помнишь? Ничего не помнишь?

Мысли в Марининой голове прыгали, как обезумевшие пчелы. Что такое она должна помнить? Что у Арины было с этим Гришей? Почему она, зараза, ничего не сказала? Хотя, конечно... Ну что еще может быть с таким мужчиной?

– Правда, не помню, – Марина хотела произнести это грустно, но почему-то получилось кокетливо, и она это даже сама поняла.

– Счастливая. А я забыть не могу.

Гриша притянул ее за руку еще ближе, обнял и зарылся в нее лицом.