Джурахон Маматов - Памирские рассказы

Вокруг наступила тишина. Все замолчали и перестали жевать, ожидая, что скажет их предводитель. Большинство с радостью предвкушали казнь.

– Нет, ты мне не нужен живым. Я отпущу твою мать, но только при одном условии – отрубив тебе голову, – медленно произнёс афганский бай.

– Если сдержишь слово, как мужчина, то я согласен, – спокойно добавил Садриддин, вспомнив глаза своих сестрёнок.

Тут произошло неожиданное.

– Как зовут твою мать? – удивлённым голосом спросил Саидбек. Садриддин назвал имя.

– Приведите её сюда, – повелел он своим слугам. Её привели довольно быстро.

– Пуцик (сынок – шугн.), – бросилась она на грудь сына, и её плечи затряслись от беззвучного плача. Садриддин нежно гладил её рыжие волосы, но ничего кроме «моди, моди…». произнести не мог.

– Бери свою мать, смелый юноша, и отправляйся вместе с нею домой.

Вот так закончилась эта история, которая давным-давно произошла в кишлаке Хуф. Парень вернулся в селение с матерью, и люди потом долго пересказывали этот случай, передавая его из поколения в поколение…

Я оторвал взгляд от дороги и взглянул на Мехриддина, мирно посапывающего под смородиной. Будить его не хотелось. Я снова взглянул на старую горную дорогу. Именно по ней и вернулся домой Садриддин со своей матерью.

Через полчаса Мехриддин проснулся. Мы продолжили свой путь в кишлак. По дороге нам встретилось двое молодых парней, спускавшихся вниз. Они оказались знакомыми Мехриддина. Мы поздоровались, поговорили о том о сём и пошли дальше.

Когда подъём закончился и прямо у входа в кишлак началась ровная пологая дорога, нам повстречались мальчик с девочкой лет десяти-одиннадцати. У них были огненно-рыжие волосы, и я подумал: «А ведь они могут быть прямыми потомками того самого Садриддина». Во всяком случае, в этом кишлаке уж точно проживают самые близкие родственники того смелого парня.

«Красива Хуфская долина…».

23 декабря 2009 года

Ирбис

Снег густо завалил выход из пещеры, и молодому Барсу (Ирбису) пришлось проползти на животе, чтобы выбраться наружу. Солнце только что взошло, и вокруг была сверкающая белизна. Мириады выпавших за ночь снежинок отражали лучи утренней зари с красноватым отливом. Вершины высоченных пиков, покрытые вечными ледниками, тоже отражали лучи солнца, как мощные прожекторы. Барс потянулся всем телом, дугой выгнув красивую спину, и изящно присел на задние лапы. Его бело-дымчатая длинная шерсть была покрыта крупными кольцевидными пятнами, а голова – разукрашена мелкими чёрными точками. Брюшная шерсть была совершенно белой.

Большие зрачки его глаз отражали цвет синеющего утреннего неба. Он зорко начал оглядывать окрестности. Вытянув шею, взглянул вниз, в глубокую расселину, затем, подняв голову, бросил взгляд на противоположный склон, покрытый белоснежной шапкой. Его зоркие глаза внимательно выискивали следы, но их не было. Обычно Барс охотился ночью и очень редко рано утром. Сегодня был один из тех редких случаев. Он встал на свои невысокие лапы, осторожно ступил на девственный снег и, повинуясь инстинкту, повернул вправо, в сторону отвесной скалы.

Подойдя поближе, он посмотрел наверх, где на трёхметровой высоте виднелся карниз, шедший вдоль отвесной скалы. Изящным кошачьим прыжком он с легкостью преодолел это расстояние. Это была его территория, и он знал здесь каждый горный выступ и каждый лаз. Уверенно пройдя по карнизу, он остановился посередине, затем безо всяких колебаний красивым прыжком перелетел через широкую расселину. Он приземлился в пушистый сугроб, и шерсть его покрылась снежным порошком. Немного постояв и повиляв длинным хвостом, Барс направился вниз по лишь ему известной тропинке. Он никак не мог обнаружить следов ни горного архара, ни диких баранов, ни, на худой конец, хотя бы сусликов.

Барс не любил спускаться вниз, в Башурв Дару, в Хуфское ущелье, но сильный холод и голод вынуждали его продолжать охоту и идти дальше. Ещё на высоте, но уже ближе к кишлаку, он наткнулся на волчьи следы, быстро оценив, что волков было много – целая стая. Видимо, они тоже были голодными и спускались вниз. Барс не испытывал перед ними страха. Уже много раз во время своих ночных охот он сталкивался с ними, видел их свирепые горящие глаза в ночи. Барс никогда сам не ввязывался с волками в драку, хотя они пытались атаковать его. Во всех схватках он выходил победителем, получая лишь укусы и царапины.

И на этот раз он повёл себя уверенно и спокойно. Пусть только попробуют. Пройдя ещё немного вниз по следам волков, он увидел их стаю, расположившуюся у огромного валуна. Лишь вожак – огромный серый самец – стоял поодаль и, казалось, продумывал маршрут дальнейшей охоты. Другие волки ждали его сигнала. Расстояние до стаи было небольшое. Взгляды Барса и Вожака встретились. Последний оскалился, показывая жёлтые клыки, Барс тоже издал негромкий, но уверенный рык. Оба зверя поняли, что сейчас им не до драки: нужно добывать еду. Волки колебались – спускаться ли им вниз. Барс не стал раздумывать и осторожными прыжками направился к горной реке.

Его усилия были не напрасны, он набрёл на следы диких коз. Идя по ним, он догнал их, пасущихся у реки. Маскируясь под выпавший снег, Барс подобрался к ним поближе. Выбрав жертву, он молниеносно набросился на неё и лапами прижал к земле. Остальные козы высокими прыжками исчезли среди разбросанных у реки огромных камней. Утолив голод, он подошёл к речке и полакал холодную воду. Инстинкт подсказывал ему, что нужно быстрее возвращаться в свое жилище наверху. Оторвав голову от воды, выдыхая легкий пар из ноздрей, он тревожно понюхал воздух: что-то было не так… Поскорее, наверх… Вдруг раздался оглушительный выстрел, эхом отразившийся от горных вершин. Барс почувствовал жгучий удар в правую лопатку.

Он повалился на снег, белоснежная поверхность которого окропилась алой кровью. Далеко в низине реки он увидел людей, с криком бежавших в его сторону. Он и раньше их встречал, но никогда так близко не подходил. Барс даже не знал, стоит ли их опасаться, но теперь понял: да, стоит. Они, оказывается, могут причинять жгучую боль и, самое главное, – внезапно, без предупреждения.

Барс попытался встать на лапы. Правая передняя почти не слушалась его. Он чувствовал некоторую слабость. Приподняв раненую лапу, он сделал несколько коротких прыжков. Вроде получилось. Попытался совершить длинный прыжок… Трудновато, нет прежней лёгкости.

Но тут со стороны бегущих существ он снова услышал оглушительный грохот, и его зоркие глаза заметили огненную струю, пролетевшую прямо над его головой. Он не знал, что это такое, но звериный инстинкт подсказывал, что нужно бежать. Прижавшись к снегу, он оглянулся вокруг и в шагах десяти, слева, заметил огромный камень. Собрав все силы, он сделал свой излюбленный кошачий прыжок. Из-за раненой лапы он получился не совсем длинным, но всё же камня он достиг, приземлившись в глубокий сугроб, который его и замаскировал. Из своего укрытия он наблюдал за этими странными существами: они вразнобой махали и показывали руками в разные стороны – кто на правый склон, а кто на левый.