Андраш Беркеши - Стать человеком

Бежи, внешне спокойная, сидела на краю кровати и терпеливо дожидалась, что скажет врач. Однако тот молчал, а выражение лица у него было такое, что по нему ничего нельзя было, понять. Заговорил он только после того, как сделал больному укол:

— Он, видимо, слишком много выпил. Подобное случалось с ним и раньше, и всегда после перепоя.

— Я что-то не припомню, чтобы ему когда-нибудь становилось так плохо, хотя он частенько выпивает больше, чем следует.

Врач и Бежи вышли в прихожую. Актриса плотно прикрыла за собой дверь, чтобы Варьяш не мог слышать их разговора.

— Я, конечно, не знаю, сколько может выпить наш уважаемый писатель, но в данный момент он прямо-таки проспиртовался. Не мешало бы завтра снять электрокардиограмму, — посоветовал врач. — Как долго вы пробудете в Кевешде?

— Завтра в полдень мы должны выехать в Будапешт.

— В таком случае заходите в десять утра в больницу. Там электрокардиограмму и сделаете.

— Спасибо, доктор, вы очень любезны, но мне бы не хотелось пугать бедняжку. Думаю, будет лучше, если мы сделаем электрокардиограмму в Пеште.

Врач наклонил голову и окинул взглядом актрису:

— Как вам будет угодно, уважаемая.

Поцеловав у нее ручку, он положил в карман причитающийся ему гонорар, поблагодарил и удалился.

Бежи закрыла дверь, прошла в ванную, внимательно осмотрела себя в зеркале и поправила прическу. Она утомилась и боялась предстоящей ночи. Когда Геза болел, он становился нервным и капризным, словно маленький ребенок. Правда, после укола он должен крепко уснуть.

Вернувшись в комнату, Бежи погасила верхний свет и закурила. Настольную лампу с абажуром, стоявшую на тумбочке у кровати, она отодвинула чуть в сторону, чтобы лицо больного находилось в тени. Потом повесила халатик на спинку стула и юркнула под одеяло. Прислушавшись, она по дыханию Варьяша определила, что ему стало лучше.

А ветер на улице бушевал по-прежнему, и казалось, не собирался утихать. Неожиданно в голову Бежи пришла ужасная мысль: «А вдруг Геза умрет?..» Эта мысль испугала ее, и она стала внимательно прислушиваться к дыханию Варьяша, лежавшего на соседней кровати. «Нет, дышит спокойно. Завтра, когда он проснется, нужно будет непременно поговорить с ним и кое-что выяснить. До сих пор я была любовницей Гезы и потому не вмешивалась в его жизнь, не несла за него ответственности, но если я выйду замуж, многое изменится и с точки зрения права, и с точки зрения морали — теперь поведение Гезы будет отражаться и на мне, его жене... Я люблю его, несмотря на многочисленные нелестные отзывы окружающих, которые, конечно же, просто не понимают Гезу. Да и как они могут понять его, если совершенно не знают? Но я-то его знаю, я многим обязана ему, возможно, всей своей артистической карьерой, так как именно Геза поддерживал меня и морально и материально. И хотя ему известны мои многочисленные слабости и недостатки, он все равно любит меня...»

Геза застонал, тяжело вздохнул и, повернувшись на другой бок, вытянул руку, горячую и влажную. Бежи не удержалась и поцеловала его. Варьяш открыл глаза и увидел световые блики на потолке.

— Ты спишь? — хрипло спросил он.

— Я здесь, дорогой. — Бежи сжала его руку: — Тебе что-нибудь нужно?

— Не знаю, что бы я делал без тебя, — тихо признался Варьяш. — Ты — дар божий.

— Тебе лучше?

— Не совсем. Мне очень стыдно: нельзя столько пить. Следи за мной, пожалуйста.

— Я и слежу, но ты же не разрешаешь. Давай не будем сейчас говорить об этом. Постарайся заснуть.

Геза помолчал:

— Знаешь, мне приснилось, что я умер.

— Глупости, ты вовсе не болен.

— Когда вернемся в Будапешт, я составлю завещание. Все отпишу тебе...

— Неужели ты думаешь, что мне нужно твое имущество? Ты мне нужен, ты! И постарайся, пожалуйста, не умирать: я не люблю ходить по кладбищам. А теперь спи.

— Я не могу спать.

— Считай про себя, и уснешь.

Варьяш сосчитал почти до тысячи, но сон к нему не шел.

— Детям ничего не оставлю... Ты видела моего щенка? Как он себя вел! Будто я и не отец ему вовсе. Был в Доме культуры, а в зал даже не вошел.

— Он хотел войти, но я упросила его побыть со мной.

— Не сердись, уж кто-кто, а я-то своего сына знаю: он меня просто ненавидит. Да и Жока хороша... А уж я ли их не воспитывал? Ничего для них не жалел, и вот тебе благодарность. Их, видите ли, не устраивает, что я собираюсь жениться на тебе.

— Их, пожалуй, можно понять. Оба они любили мать и теперь инстинктивно противятся твоему решению. — Настроение у Бежи было скверное. Она ужасно устала и очень хотела спать, но разве теперь поспишь? Геза наверняка будет разглагольствовать до утра. — Между прочим, я еще окончательно не решила, стану ли твоей женой, — промолвила она.

— Что ты сказала?

— Я говорю, что еще не решила, стану ли твоей женой.

— Ты раздумала?

Бежи закурила, помолчала, а потом сказала:

— Твое сегодняшнее поведение заставляет меня задуматься. Ты вел себя как глупый ребенок, которому незнакомо чувство меры. Мне было стыдно за тебя. Вероятно, Эндре тоже.

— Я что-то не припомню, чтобы совершил нечто такое, чего бы тебе стоило стыдиться. Правда, выпил немного больше нормы, но, в конце концов, я имею на это право.

— Да ты нес несусветную околесицу, на чем свет стоит ругал заместителя министра культуры. У Балло от удивления аж глаза на лоб вылезли, а твой друг, усатый директор школы, сбежал от страха. Сколько я тебя ни просила помолчать, ты все равно продолжал ораторствовать, твердил о каких-то злоупотреблениях, преследованиях и тому подобном...

— А разве я не прав?

— Может, ты и прав, но стоило ли говорить об этом тем людям?

— Тебе этого не понять, — отрезал Варьяш. — Вас, артистов, окружают со всех сторон заботой и вниманием, вот вы и считаете, что все в полном порядке. А я всегда говорил и буду говорить правду. Мне далеко не все равно, что делается у нас в стране...

— Перестань, Геза... Вы, писатели, видите опасность там, где ее нет и в помине. Вы только тем и занимаетесь, что ругаете друг друга, стараетесь унизить кого-либо и тем самым возвысить себя. Я люблю тебя и, по-моему, уже не раз доказывала свою любовь. Однако твоей женой я стану лишь в том случае, если ты изменишься....

В душу Варьяша сразу закралось подозрение.

— Может, в поле твоего зрения появился какой-нибудь перспективный поклонник? Так скажи об этом прямо и не болтай глупостей. Если ты решила порвать со мной, я тебя пойму, но, ради бога, не поучай меня, тем более что в политике ты ничего не смыслишь. Хочешь уйти от меня? Что же, можешь уйти, я как-нибудь и без тебя проживу, однако меняться не собираюсь. А если тебе мое поведение не нравится, забирай свои вещи и уходи на все четыре стороны. До тех пор пока я не сделал из тебя настоящую актрису, я был хорош...