Халлдор Лакснесс - Званый обед с жареными голубями

Горделивые, преисполненные достоинства официанты, перекинув через левую руку салфетки, скользили по залу в толпе гостей, словно среди привидений или фантомов. Я несколько опасался, что прибуду на званый обед раньше других. Как потом объяснить свое нетерпение? Не мог же я сослаться на давнее знакомство с хозяином. По счастью, мне не пришлось выпутываться из неловкого положения. К моему великому удивлению, все уже были в сборе, хотя прошло только пять минут после назначенного по телефону часа. Спокойно войдя в дом через парадную дверь, я пристроился к одной паре. Мужчина смахивал на исследователя космоса – этакий рассеянный, молчаливый человек; супруга же его, дама дородная, по-видимому, крепко стояла на земле; она с улыбкой глядела в зал. Чета не проходила вперед, а остановилась у двери, вероятно рассчитывая, что им поднесут сейчас что-нибудь прохладительное.

– Гм… простите, – начал я, пытаясь завязать беседу.

– Ну конечно, я твержу то же самое, – откликнулась дама. – Все так необычно, так интригующе!

Дама оказалась весьма приятной и разговорчивой. Как правило, у ученых педантов зачастую бывают именно такие жены.

– Мой муж, – продолжала она, – толком не расслышал, что ему сказали по телефону. Кто-то что-то сказал, назвал место. А ты ответил согласием, не так ли, милый? Что ты ответил?

– Я с благодарностью принял приглашение, – сказал муж. – Знаю, ты обожаешь званые обеды.

– Не могла же я от такого отказаться!

– Надеюсь, ты не жалеешь, – заметил муж, – по крайней мере в данную минуту?

– Быть может, и жалею, – отмахнулась дама. – Но ты погляди, как изменился наш епископ, прямо не узнать его, Ничуть не похож на свою фотографию, ту, что недавно была в журнале.

– Они всегда предлагают журналам свои старые фотографии, – сказал муж.

– А вон тот, в золотых позументах. Помнится, это церемониймейстер во дворце или кто-то в этом роде, – щебетала супруга.

– А мне помнится, это таможенный чиновник, – возразил муж.

– Зачем меня сюда пригласили? – недоумевал маленький подслеповатый господин, ненароком попавшийся на нашем пути. – Просто поразительно, что я приглашен на этот банкет. Уж не из-за слабого ли зрения мне оказали такую честь? Я ведь слеп на правый глаз и теряю зрение в левом.

– Что, что вы сказали? – отозвался какой-то мужчина, подергиваясь всем телом. Он был до странности бледен, а золотые кудри до плеч, точь-в-точь как у тех ангелочков, которыми обычно торгуют на рождество, еще больше оттеняли эту бледность. – Вы не видите одним глазом? Тогда это наверняка банкет благотворительного общества, хотя я точно не расслышал, что сказали по телефону. У меня пробка в ухе вот уже целых тридцать пять лет, Пожалуй, меня пригласили сюда именно поэтому.

– Пробка в ухе? Тридцать пять лет? Рекордный срок! Вам следовало бы обратиться к отоларингологу, – заметила дама.

– Рад познакомиться с человеком, у которого пробка в ухе, – сказал вдруг невесть откуда взявшийся важный господин в парадном костюме, один из тех, что с наслаждением заводят случайные знакомства, хотя сами мало для кого представляют интерес. – Простите, а что испытываешь, когда в ухе пробка?

– О, это удивительное чувство, будто все время слышишь музыку, – ответил мужчина с кудрями, как у ангелочка. – Иногда словно орган, иногда духовой инструмент, а то вроде вода журчит или птицы вдруг запоют. Или ни с того ни с сего «бу-бу-бу», точно бык разбушевался. Это единственный звук, который существует в действительности, хотя доказать, что он есть, невозможно… Этот звук не связан с внешними причинами. Человек над ним не властен. Это тот единственный звук, который исходит от бога вечности и иных миров.

В это время подошел официант, обносивший гостей коктейлями.

– Извините, господин метрдотель, – начал я, умышленно повышая официанта в чине: почему не сделать приятное хорошему человеку? – Надеюсь, вы не осудите меня за нетактичный вопрос. Скажите, кто устроил этот прием?

– Кто устроил прием? – удивленно переспросил официант. – Господину это должно быть известно лучше, чем мне. Я не служу здесь постоянно, меня наняли только на один вечер.

– А кто мог бы представить меня хозяину? Я хотел бы поблагодарить его.

– Пожалуйста, пройдите за мной, – ответил официант.

Чем дальше мы протискивались в глубину зала, тем гуще становилась толпа. Прежде я не бывал в этом городе и знал в лицо очень немногих из собравшихся, главным образом это были люди, чьи фотографии мне доводилось видеть в газетах и журналах. Общество показалось мне весьма своеобразным, здесь были представлены все слои населения – от самых низов до самых верхов. Собрание напоминало отпечатанный текст, набор которого упал на пол и рассыпался, а потом впопыхах был собран и отправлен в типографию. В результате ничего не разобрать, разве что отдельные строчки, и те с трудом. Некоторые гости были так надменно-величественны, что я не решался обратиться к ним, впрочем, и сказать-то мне было нечего. Однако судьба вознаградила меня: я столкнулся со знаменитостью. Я знал этого человека по газетам. Только, к сожалению, не мог вспомнить, кто он: то ли всемирно известный пловец, то ли прославленный боевой адмирал, – но, как бы там ни было, в моем сознании он ассоциировался с водными пространствами. Выглядел он весьма симпатично и нисколько не высокомерно, я отважился представиться ему и поблагодарить за великую честь, которую он оказал…

– Кому?

– Да всем нам.

– Благодарю вас за ваши любезные слова, – ответил он.

– Получив приглашение, я не мог не воспользоваться удачным случаем, хотя особым геройством не отличаюсь, тем более на воде, – заметил я.

– Так вы не откажетесь выпить? – предложила знаменитость. – Надеюсь, вы не станете хулить воду, по крайней мере до тех пор, пока виски у нас в достатке.

– Что вы, что вы, ваше здоровье! Я только имел в виду, что сам-то я целиком привязан к суше.

– Между прочим, – доверительно обратился ко мне собеседник, – где мы находимся?

– Вот это я и сам мечтаю выяснить, – ответил я.

– Как чудесно, что я наконец встретила тебя! – воскликнула, устремляясь к нам, какая-то стильная особа в ярком блестящем туалете.

От нее так и несло духами, резкими, как нашатырный спирт. Как и принято на коктейлях, она была в шляпе, которая прямо-таки переливалась всеми цветами радуги. Дама не была ни молодой, ни старой, ни тем более женщиной средних лет. Этакая лишенная возраста красотка с обложки иллюстрированного журнала. Я много раз видел ее фотографии, но, хоть убейте, никак не мог припомнить, кто она: не то какая-то бывшая королева, не то Елена Рубинштейн.