Индия Найт - Моя жизнь на тарелке

Стелла, к которой мы направляемся, заменяет мне целый выводок глиняных кошечек. Стелла — святая. Стелла — это… это олицетворение Материнства. И пусть в глубине души я вовсе не жажду превратиться во вторую Стеллу, в ее образе жизни для меня есть что-то завораживающее. Она «живет для своих детей» не на словах, как большинство матерей, а на деле; для Стеллы дети стали центром вселенной. Так и кажется, что она с пеленок готовилась к главному — рождению и воспитанию детей (роды естественные, безо всяких новомодных штучек). Рваные ночи, вечный недосып, подъем с петухами — для Стеллы все это в радость. Отправив Джой и Сэди в школу, их мамочка летит — куда бы вы думали? Ни за что не догадаетесь. Не в спальню, чтобы соснуть часок-другой в тишине и покое, а к допотопной газовой плите, чтобы встретить дочурок свежеиспеченными лепешками из муки высшего сорта и банановым хлебом, опять-таки домашней выпечки. Во второй половине дня Стелла на скрипучем драндулете везет свои сокровища на балет или в драмкружок, на французский или плавание. Каждый вечер она просиживает с девочками над уроками. Ни разу в жизни она не позволила себе сжульничать, выбрав самую короткую из имеющихся в наличии сказок. Идеальная мама на детях не экономит; ей не приходит в голову скомкать священный вечерний ритуал, чтобы урвать лишнюю минутку для себя, задрать ноги на спинку дивана, опрокинуть рюмочку и проглотить главу из Рут Ренделл. Но вы еще не все знаете. Стелла — мать-одиночка, что в моих глазах усиливает ее достоинства до степени, граничащей со святостью. Мне кажется, что эгоизма в ней ни на грош, и я не устаю удивляться нашей дружбе.

Познакомились мы не так давно, года полтора назад. Я тогда впервые сбагрила Джека в продленку на общественных началах, с рук на руки Стелле. Помнится, впечатление от дежурной родительницы-воспитательницы осталось так себе. Заторможенная, меланхоличная простофиля. С виду Стелла — загляденье, этакий встрепанно-богемный стиль, которым она обязана не элитным бутикам, а дешевым распродажам. Никакой косметики. К женщинам, не признающим косметику, я отношусь с подозрением. Ни одна моя знакомая, за исключением Стеллы, не позволяет себе такого циничного бесстыдства. И у меня, и у всех моих подруг давний роман с косметическими лавками. Во-первых, какого черта отказывать себе в капельке дополнительной красоты? Если бы не Стелла, я бы оставалась при прежнем мнении: у любительниц «естественного очарования» чрезмерное самомнение, только и всего. Шагают себе по жизни в полной уверенности, что макияж способен лишь изуродовать их неземную красоту. Ну а во-вторых, разве женщина в здравом уме способна устоять при виде пушистых кисточек, чудных баночек с разноцветными бархатистыми тенями, ароматными лосьонами и прочим? Кто из нас отвергнет шанс вдвое увеличить свои заурядных размеров глаза? И наконец, в естественно-природном виде обычно разгуливают только дурнушки. Столкнешься, бывает, с такой на улице — так и подмывает совершить акт милосердия, расставшись с тюбиком любимой помады: «Вот, дорогая, я обойдусь, а вам без него крышка».

Любовью к макияжу я обязана Кейт. В качестве подарка к семнадцатилетию она повезла меня на выходные в Париж и в галерее Лафайет, к моему величайшему удивлению, направилась прямиком в отдел косметики «Кларенс».

— Тебе досталась неплохая кожа, но за ней нужен тщательный уход, иначе к тридцати годам превратишься в старуху. Сейчас я куплю тебе кое-какие средства, которыми ты должна пользоваться ежедневно. Закончатся — куплю еще. Знаю, дорогая, занятие это скучное, однако в твоем возрасте воды с мылом уже недостаточно. Придет день, когда ты скажешь своей матери спасибо.

Далее последовал обстоятельный военный совет с продавщицей. Ясное дело, Кейт была бы не Кейт, если бы не сообщила юной наемнице «Кларенса», что сама пользуется исключительно продукцией несравнимо более высокого качества, фирмы «Сисли», но для дочери это чересчур дорого, и вообще косметика «Кларенс» идеально подходит для подростков. Исчерпав темы для беседы с ошарашенной продавщицей, мама двинула в отдел «Шанель».

— Раз уж без макияжа не обойтись, — с обреченным вздохом сказала она, — привыкай по крайней мере к приличному. Я не допущу, чтобы моя дочь уподобилась неряхе Тамсин. Краситься каждый день тебе пока рано, так что ограничимся тушью и пудрой — для особых случаев.

К перечисленному Кейт добавила еще тюбик вызывающе алой помады и благосклонно объяснила в ответ на мой недоуменный взгляд:

— Красный цвет, дорогая, — это классика. Красный никогда не выходит из моды. Все остальное — дешевка, за исключением разве что вазелина.

С того самого дня и началась моя любовная связь с косметической продукцией класса люкс, преимущественно французской. Макияж улучшает не только внешность, но и настроение. Люблю я роскошь флаконов, золотой блеск букв на упаковках; плакать готова от блаженства, читая названия: «Роже Коромандель», «Вамп»… Ну кто устоит перед неземной мелодией этих звуков?

Кто устоит? Стелла — первая в списке.

Словом, поначалу я сочла ее эдаким анахронизмом, в лучшем случае — свихнувшейся поборницей «здорового» прадедовского образа жизни, из тех, кто предпочитает домотканые мешки нормальной одежде и упорно вяжет половики из драных штапельных чулок. Признаться, я даже внутренне приготовилась к лекции о вреде эмансипации и пользе патриархата, но ошиблась. До проповедей дело так и не дошло. Отказ от макияжа, как оказалось, для Стеллы вовсе не философское убеждение и уж тем более не вид пижонства. Узнав ее поближе, я поняла, что ей просто ни разу не пришло в голову придать румянца щекам или хоть припудрить нос.

В день нашего знакомства Стелла встретила меня в окружении детей, шумно возводивших пластмассовый замок. Мило поздоровалась со мной, нежно улыбнулась Джеку, подвела его к остальным малышам, вернулась ко мне, очень толково рассказала о правилах продленки и при этом успела покормить грудью трехлетнюю Джой. Сама я признаю кормление грудью до первого зуба у младенца, но героизм Стеллы меня восхитил; в состоянии восхищения я и пребываю до сих пор. Эта женщина — моя полная противоположность; для таких, как Стелла, я обычно приберегаю глубочайшее презрение. Так почему же во мне назойливым комаром зудит завистливая мысль: никогда тебе не стать второй Стеллой ?

Жилище Стеллы полированным глянцем «Интерьера», разумеется, не блещет. Истертые коврики на полу; половинки дряхлых пледов на спинках изрядно пострадавших от кошек кресел; буйная зелень в простых глиняных горшках; дешевые эстампы, слегка отдающие Блумсбери, прикрывают выбоины на давно не крашеных стенах. Большую часть садика заполонили настурции и чайная роза, однако нашлось место и для нескольких овощных грядок. Кухня у Стеллы — мечта моей бабушки. В ванной рядом с громадной чугунной емкостью для купания — язык не поворачивается по-другому назвать это сооружение — выстроились в ряд кувшины в красно-синий цветочек, словно Стелла по примеру Золушки добывает воду из сказочного колодца, а не из банального лондонского водопровода.