Юсуф Шаруни - Современный египетский рассказ

Один из нас было пожаловался:

— Все это так, но наши нервы…

Г-н А. М. прервал его:

— При чем здесь наши нервы? Лучше не омрачайте наши успехи необдуманными словами!

— Когда начнется нашествие крыс?

— Точно этого никто не знает. Да это и неважно, главное, что мы готовы к борьбе.

И после минутного молчания продолжал:

— Получены новые, особо важные инструкции, они касаются обработки окон, дверей и вообще всех щелей и отверстий, которые имеются в домах. Закройте все двери и окна. Особенно тщательно проверьте, плотно ли прилегает дверь к порогу, и, если обнаружите щель, в которую может проникнуть хотя бы божья коровка, заделайте ее плотным деревянным щитом. Во время утренней уборки, если вы открываете окно в комнате, один человек должен подметать, а другой стоять рядом с палкой в руках и следить, не появится ли крыса. Потом окно плотно закрывается, и в следующей комнате уборка производится таким же порядком. По окончании уборки квартира должна представлять собой герметически закупоренное помещение — невзирая на жаркую погоду.

Мы молча переглянулись, и чей-то голос проговорил:

— Так долго не выдержишь.

Хозяин квартиры, чеканя слова, отпарировал:

— Вам надлежит неукоснительно выполнять инструкции.

— Даже в тюремной камере и то существуют…

Г-н А. М. не дал договорить:

— Мы находимся в состоянии войны, в чрезвычайных условиях. Нам угрожает не только разорение, но и эпидемии, об этом нужно постоянно помнить!

Мы покорно продолжали выполнять все распоряжения и приказы. Ожидание засасывало нас, как болото, становилось невыносимым. Нервы были взвинчены до предела, и это оборачивалось каждодневными конфликтами и скандалами между мужьями и женами, родителями и детьми. Мы следили за новостями, и норвежская крыса, огромный зверь с длиннющими усами и злобным взглядом стеклянных глаз, парила над нами как символ зла, занимая наше воображение, все наши помыслы и разговоры.

На последнем собрании г-н А. М. сказал:

— Друзья мои, создана группа из опытных специалистов, которая будет инспектировать здания, квартиры и все прочие места, которым угрожает опасность. Это не потребует никаких дополнительных расходов.

Новость всех нас обрадовала и вселила надежду на то, что хотя бы часть забот будет с нас снята. Через несколько дней бавваб уведомил жильцов, что приходивший инспектор осмотрел вход в здание, все лестницы, крышу, гараж, похвалил нас за стаи кошек, бродившие по всем этажам, и призвал не терять бдительности и немедленно уведомлять о появлении любой крысы, будь она норвежской или египетской. Примерно неделю спустя после собрания в дверь моей квартиры позвонили, и бавваб предупредил, что пришедший инспектор просит разрешения произвести осмотр. Хотя время было не очень подходящее — жена только что закончила возиться с обедом и мы собирались сесть за стол, — я немедленно вышел на площадку встретить гостя. Передо мной стоял мужчина средних лет, довольно полный, с густыми усами. Его квадратное лицо, с коротким приплюснутым носом и словно остекленевшими глазами, смахивало на кошачье. Я поздоровался, еле сдержав улыбку, и подумал про себя, что лучшего инспектора трудно было бы сыскать. Он вошел следом за мной в квартиру и стал осматривать крысоловки, яды, окна, двери, удовлетворенно кивая головой. Но, увидев в кухне маленькое окошко, забранное металлической сеткой с очень мелкими ячейками, решительно настоял, чтобы окно было закрыто.

Жена было запротестовала, но инспектор пояснил, что норвежская крыса легко разгрызает проволоку. А убедившись в том, что указание его выполнено, стал поводить носом, с явным удовольствием вдыхая запахи съестного. Я пригласил его к столу.

— Только невежа отказывается от чести, — вымолвил он.

Мы быстренько накрыли для него на стол, сказав, что сами уже отобедали. Он уселся, словно был не в гостях, а у себя дома, и начал с удивительным проворством и безо всякого стеснения поглощать все, что стояло на столе. Из деликатности мы оставили его одного. Через некоторое время я счел своим долгом заглянуть в столовую и узнать, не нуждается ли гость в чем-нибудь. Я сменил ему тарелку и тут заметил, что во внешности инспектора произошла разительная перемена. В изумлении я не мог отвести от него взгляда. Мне показалось, что облик его напоминает вовсе не кота, а крысу, причем именно норвежскую крысу.

Я вернулся к жене. Голова у меня шла кругом. Я ничего не сказал ей о своих наблюдениях, но попросил ее пойти к гостю и быть с ним полюбезней. Жена отсутствовала какую-нибудь минуту, потом вернулась бледная и растерянная, испуганно бормоча:

— Ты видел его лицо?

Я утвердительно кивнул головой, а она прошептала:

— Не правда ли, этому невозможно поверить?

Мы стояли в оцепенении, забыв про время, как вдруг из столовой донесся его довольный голос:

— Благодарю!

Мы бросились к нему, но он был уже у двери. Мы успели увидеть только спину, а в тот момент, когда он на мгновение обернулся, — мелькнувшую на его морде норвежскую улыбку.

Мы остались стоять за захлопнувшейся дверью, ошеломленно глядя друг на друга.

Пер. В. Кирпиченко

Уже совсем стемнело. Она свернула направо, в боковую улицу. Во тьме вырастали силуэты собак. Со всех сторон доносился лай. Ей стало страшно. Мелькнула мысль: может, сесть на корточки, чтобы собаки не набросились? Она всегда так делала в детстве. Но одумалась: она ведь давно выросла, собаки не тронут ее, только облают, — и продолжала путь. Собаки умолкли. Она улыбнулась про себя, вспомнив, что в стае всегда есть маленькая собачонка, которая ведет себя задиристей больших псов.

Все двери закрыты. Луна еще не взошла. Набавийи радостно было сознавать, что все спят, а она идет одна в эту тихую, теплую летнюю ночь. Она напряженно всматривается в темноту. Вот он сидит на пороге дома, прислонившись к дверному косяку, широко расставив ноги. В руке у него недокуренная сигарета. Набавийя нарочно громко затопала по плотно сбитой земле. Он повернул голову, поднялся ей навстречу:

— Набавийя…

Он взял ее за руку, и от этого прикосновения по телу пробежала дрожь. Подняв к нему лицо, она ощутила его горячее дыхание. Сердце учащенно забилось, голос вдруг охрип:

— Рашад!..

— Пойдем.

Он тянул ее за руку, увлекая в дом. Набавийя слабо сопротивлялась, шептала:

— Нет, нет… Зачем?

— Иди, не бойся. Нам нужно поговорить.

Она переступила порог и недоверчиво протянула:

— У тебя нет света…

Рашад хотел закрыть дверь. Она громко зашептала:

— Нет, нет, не закрывай! Еще рано.

Едва сдерживая смех, он возразил:

— Тебе хочется, чтобы какой-нибудь прохожий увидел нас вместе?