Дмитрий Леонтьев - Охотники за удачей

— Не смешно, — вздохнул лейтенант и с короткого размаха заехал Врублевскому кулаком в живот. На этот раз, чтобы восстановить дыхание, Врублевскому потребовалось куда больше времени.

— Хорошо бьешь… Крепко, — оценил он, выпрямившись. — Чувствуется гигантский опыт за плечами. Наверное, долго тренировался? И было на ком?

— Было, — кивнул лейтенант. — Но форму нужно регулярно поддерживать, а упускать лишний шанс потренироваться — просто грешно.

— Так вот, орел, если ты еще хоть раз меня ударишь, я тебе руку сломаю… правую, — добавил Врублевский, подумав. — Так что в носу ты будешь ковыряться с удручающим однообразием.

— Какой смелый сопляк! — усмехнулся лейтенант и вдруг, резко скинув маску дурашливости, шагнул к Врублевскому, приблизившись вплотную. — Сейчас, щенок, я заберу тебя в отдел, и там мы поговорим куда более основательно. Там есть для этого о-очень удобные местечки… Где «стволы», сволочь?!

— Не притискивайся ко мне так близко, противный! — состроив жеманную гримасу протянул Врублевский. — Я тебя больше не хочу, и не приставай. У кого-нибудь другого «ствол» попроси… Вон, хотя бы у своих пивососов…

Лейтенант медленно наливался краской ярости. Удивленные подобной наглостью постовые поднялись из-за стола и приблизились, выразительно поигрывая резиновыми дубинками.

«Сейчас начнется, — подумал Врублевский. — А вот бить-то я себя не дам… Придется уносить ноги из города. Жаль, только все устроилось. Что же это за черная полоса у меня по жизни пошла? Но уж коль посыпались неприятности: подставляй карман — мало не будет».

— Ты хотя бы приблизительно догадываешься, что сейчас с тобой будет? — ледяным тоном поинтересовался лейтенант. — Или ты внучатый племянник троюродной бабушки кошки Президента и тебе нечего бояться? Ты же, засранец, через пару часов будешь валяться на земле и мои сапоги языком вылизывать, умоляя простить тебя, говнюка, и дать возможность написать тебе явку с повинной…

— У тебя больное воображение, — пожалел его Врублевский. — Поговори сегодня об этом со своим психиатром, он тебе посоветует, как от этого избавиться.

— Зря ты, парень, так разговариваешь с представителями власти, — послышался от дверей укоризненный голос. — Хамить тем, кто сильнее тебя, все равно, что плевать против ветра — только себе хуже сделаешь.

Врублевский покосился на входящих в зал людей. Впереди шел высокий, подтянутый мужчина в небрежно наброшенном на плечи пальто из верблюжьей шерсти. Профессия следовавшего за ним квадратного мордоворота в спортивном костюме не оставила бы сомнений у самого невнимательного наблюдателя. Оглядев окруживших Врублевского милиционеров, мужчина усмехнулся:

— У вас такие лица, словно вы бить его собрались. Вы рискуете уронить престиж милиции в глазах любого зашедшего сюда посетителя. Он, чего доброго, может подумать, что милиция применяет недозволенные методы.

— Знаете что, Константин Игоревич, — возмущенно повернулся к нему лейтенант, — есть некоторые моменты, через которые трудно переступить, даже при всем уважении к вам… Это же самый обыкновенный отморозок, к тому же излишне борзой…

— И не говори, Миша, люди становятся такими невежливыми, когда им носком сапога по копчику заедешь, — понимающе вздохнул нежданный спаситель, — Казалось: с чего бы это им обижаться? Радоваться должны, что удостоились столь высоко-должностного внимания… Тебя-то самого когда в последний раз били, Миша?

— Я начальству не хамлю! — огрызнулся лейтенант.

— Так ты для него не начальство… Но не будем препираться на людях, — предложил незнакомец. — Давай найдем для окончания спора место и время получше. Я думаю, что смогу найти весомые аргументы, чтобы убедить тебя не обижаться и быть лояльным к слегка погорячившемуся парнишке.

— Даже не знаю, Константин Игоревич, — покачал головой лейтенант. — Он меня за живое задел…

— Так отцепи это от «живого» и возьми в руки, — ровным голосом посоветовал мужчина. — Не красная девица, чтобы обижаться. Обиделся он… Он погорячился, ты погорячился — дело житейское, со всеми бывает. Сегодня поссорились, а назавтра лучшими друзьями стали. Ну что ты к парню пристал? Наверное, какой-нибудь негодяй-недоброжелатель кляузу состряпал? Ты, Миша, негодяев не слушай, они тебя плохому научат. Они на то и негодяи, чтобы на честных людей поклеп возводить. Ты взгляни на это честное лицо и подумай — разве может человек с таким лицом заниматься чем-нибудь противозаконным? Тем более, что я припоминаю, что последние три дня непрерывно видел этого парня возле себя. Меня это даже удивило: куда ни пойду — все время он рядом. Я в бар — и он в бар, я в офис — и он в офис, я в казино — и он в казино… Я даже подумал: может, террорист какой, но оказалось — совпадение. Э-вон, как бывает… Зато точно знаю, что этот гражданин ничем противозаконным последние три дня не занимался, о чем могу подтвердить даже под присягой. Ты веришь в мою честность, Миша?

Лейтенант исподлобья посмотрел на жизнерадостно улыбавшегося мужчину, покосился на невозмутимого Врублевского, устало махнул рукой и вышел. Вслед за ним покинули бар и явно разочарованные таким окончанием дела постовые. Незнакомец посмотрел на Врублевского с укоризной:

— Нельзя так, любезный. Нельзя… Саша, — повернулся он к телохранителю, — выйди-ка с барменом на улицу, покурите там, за жизнь потолкуйте. А если кто захочет сюда войти — предложи сигаретку… Понял?

Молчаливый бугай послушно подхватил под локоть бармена, с любопытством взиравшего из-за стойки на происходящее, и вывел его в коридор. Мужчина снял пальто, небрежно кинул его на столик и, усевшись в пластиковое кресло, с удовольствием вытянул ноги в лакированных ботинках.

— Набегался, — пожаловался он. — Начало дня, а ноги уже гудят. Представляю, что к вечеру будет. Доставляете вы мне забот и хлопот, парни. А ведь, по сути дела, я должен только планировать да итоги подводить, а проблемы решать вы сами должны…

— Нет у меня никаких проблем, — заметил Врублевский. — И не надо за меня ничего решать. Свои проблемы я сам решу.

— Не-а, — печально вздохнул незнакомец, — не решишь. Потому что с одной стороны хлопцы Олежки Шерстнева — а это организация, с другой стороны милиция — а это еще более серьезная организация, а посредине ты, который как та кошка — сам по себе гуляешь. Нет, Володя, в одиночку с организациями не воюют. Есть такая народная мудрость: один в поле не воин.

— Это смотря какое поле и какой воин, — угрюмо заметил Врублевский. — К тому же я не собираюсь ни с кем воевать. Если меня не трогают, я неприятностей не ищу, но уж коли задели, то спускать тоже не умею.

Он полез в карман за сигаретами.