Дмитрий Лычев - (Интро)миссия

— Слушай, а я ведь даже не сказал тебе „спасибо“.

— Ну, скажи.

— Нет, я вправду очень благодарен тебе. Если бы не ты…

— Если бы не я, был бы другой. Ты мне нравишься…

Боб наливал по полной. Рискну предположить, что нервничал, поняв, куда дело клонится. Поднял стакан, глядя мимо меня, куда-то „за“. Немного затуманенный алкоголем взгляд скользил по мне, так на мне и не останавливаясь. Мне же хотелось поймать его именно сейчас. Бесполезно! Горячая жидкость вновь обожгла пищевод, и я уже привычным движением привлек к себе голову с небольшими залысинами, но на этот раз и не думал ее отпускать. Губы, скользнув по бровям и носу, спозли прямо на его рот.

— Дим, прошу тебя, не надо…

Слова утонули во мне, эхом пустившись гулять по пищеварительному тракту вслед за самогоном. Я сидел на нём, впившись в губы и крепко обняв за шею. Вскоре и Боб начал двигать языком. Совершенно одинаковые самогонные запахи, смешиваясь, кочевали изо рта в рот, привлекая за собой обильную слюну. Я разминал ему грудь, постепенно расстегивая ворот ПШ. Вот и соски, быстро затвердевшие и увеличившиеся. Боб слегка постанывает, одна его рука перебирается на мою задницу и теребит ее игриво через штаны. Припадаю к груди, облизывая ее, то уходя от сосков, то возвращаясь к ним. Постепенно двигаюсь ниже. Боб догадывается освободить себя от штанов. „Блядская дорожка“, густо растущая от пупка, медленно ведет меня к цели. Боб стонет всё сильней, а когда мои губы нежно обволакивают его плоть, вскрикивает и пытается отстранить меня. Не получается — он уже полностью во мне. Горячий от алкоголя язык резвится на его головке, то заползая под крайнюю плоть, то перебираясь на самую макушку, из которой вовсю сочатся солоноватые соки. Я чувствую, как его руки всё крепче впиваются мне в плечи. Вот он начинает покачиваться, привстает и почти с криком спускает в меня, предварительно загнав по самые помидоры. Спермы много, если не сказать — очень много. Исправно сглатываю всё, до последней капли. Еще пару минут не выпускаю Боба из себя. Он вертится, пытаясь вырваться. Я откровенно издеваюсь, щекоча языком головку. Ему настолько щекотно, что он становится грубым и совсем не женственным, вновь пытаясь освободиться от меня. Это ему удается только потому, что я позволяю.

Пьем по последней — больше нет. На сей раз я просто закусываю — без помощи волос. И пирожки кончились.

— Вот всё и кончилось, — ни с того ни с сего произносит он.

— Зато другое началось… — морщась от последней вонючей дозы, отвечаю я.

Пауза — длинная… Я перебираю в руках его пальцы, никогда доселе не знавшие мужской ласки. Он не хочет, чтобы я целовал его руки. Хуй сосать — пожалуйста, а целовать руки — нет! Странные все они, право. Неужели так сложно делать то, что тебе нравится?! Нет, что-то тормозит, причем в самых непредсказуемых местах. Ладно, черт с тобой! Целую опять грудь. Боб пьян. Я тоже. Но стоит хорошо у обоих. Снова сосу, стоя перед ним на коленях, страстно, полностью заглатывая. Коленки от бетонного пола быстро немеют.

— А давай, я тебя… в попу… — слышу я ласковый и несмелый шепот.

Коленки подсказывают, что это будет наилучшим решением. Он внедряется в меня слишком резко.

— Полегче! Это тебе не дырка твоей красавицы!

Извиняется, но всё равно слишком торопится. Рукой направляю не очень длинный, но толстый болт в нужном направлении. Будто при помощи волшебной отвертки, он мигом оказывается весь во мне — горячий, страстный. Резко входит и так же резко выбирается обратно. Резьба сначала не позволяет сделать амплитуду максимальной, но постепенно уступает под бешеным натиском распаленного болта. Теперь он полностью выбирается наружу, а потом опять погружается в сорванную, увы, не им… (первый раз позволю себе избежать тавтологии). Мне кажется, что Боб уже не раз проверял правильность моих слов относительно отсутствия посторонних элементов после бани. Любознательный…

Боб прочно обхватил меня за бедра, лишив тем самым любой возможности ему подмахивать. Он сам раскачивает меня, то насаживая на себя, то давая нам обоим передышку. Равномерные, но от этого отнюдь не нежные движения его рук продолжаются довольно долго. Мне уже кажется, что на его хую я въезжаю в бесконечность, но в этот момент он хватает меня, как последний котяра, зубами за холку и сливает внутрь. Но отпускать не думает. Одной рукой я пытаюсь доставить себе еще одну радость ручной работы, но он не позволяет — только сам, всё только сам… Обхватив мое напряженное тело одной рукой, другой он обхватывает мой конец и несколькими движениями доводит меня до оргазма. Неудавшиеся хвостатые зародыши разлетаются по стене с отчетливо слышными шлепками. Только теперь он выходит из меня. И где, спрашивается, такому научился?! Плюхается на стул и откидывает голову. Я облизываю славно потрудившийся болт, дабы полностью развеять сомнения Боба в негигиеничности данного мероприятия. Он гладит меня, опять же как кошку, потом догло и со смаком целует.

— Ну вот, теперь ты точно мой должник, — вспоминаю я его недавние слова. — Следующий раз — я тебя…

Молчит. А молчание — знак согласия.

Голошумов на сей раз был кристально трезвым, но мы счастливо избежали встречи с ним. Юрик лишь недовольно покосился, когда я умывался. Тут-то я вспомнил, что в этот вечер моя очередь убирать штаб. Да-а, всё-таки не может быть так, чтобы всё было хорошо… Обязательно должна случиться какая-нибудь неприятность. А тут еще Славик! Он слишком быстро научился читать мои глаза. Понял всё с первого взгляда. Уже когда все дрыхли, он заловил меня в туалете и прямо спросил:

— Что, сделал он тебя?

— Представь себе, сделал. А что, ты тоже хочешь? Так пошли. Не хочешь в каптерке — давай прямо здесь, в кабинке, — я схватил его за яйца. Славик резко, но довольно нежно отстранил мою руку:

— Мудак ты! Иди, проспись, я за тебя уберусь.

И я пошел. Ну и хрен с тобой! Бодигард хуев! Ревнует, что ли? Не похоже, хотя жуть как этого хочется. Вообразил о себе чёрт знает что! Ну и ладно, не надо мне одолжений, в его дежурство я уберусь за него. И вообще, пошел он в жопу… Кстати, хорошая идея…

Я застал Славика прилежно моющим туалетный пол, уже забывший мои на нем в обмороке лежания. Молча отобрав швабру, поцеловал Славика в щеку, взял за руку и потянул в кабинку. Хорошо, что там он уже убрался — второй раз за вечер я был на коленях. Сосал прилежно, несмотря на то, что не очень-то и хотелось. Поэтому я лишь довел Славиковы приборы до состояния боевой готовности и тут же повернулся к ним задом, раздвинув ноги над всепоглощающей клоакой городской канализационной сети. Еще не остывший вход радушно распахнулся, на сей раз обойдясь без слюны. Разницу в росте я снивелировал, немного пригнувшись. Получилось здорово: люблю, когда снизу вверх! Обхватив Славика руками сзади, я как можно ближе прижал его к себе. Если было бы возможно, я бы с радостью вмял его в себя полностью. Сильный Славик опять, как и в первый раз, казался намного слабее меня — он просто таял в моих объятиях… Я был сильнее его только тогда, когда он меня ёб…