Жун Цзян - Волчий тотем

Баошуньгуй не проронил ни слова. Трое всадников вступили на вершину горного склона, внизу виднелся луг, весь покрытый свежей зеленью, распространяющий аромат травы и цветов. В небе звонко пели жаворонки, они то резко падали в густую траву, то снова взмывали в небо, и опять зависали в воздухе и пели.

Улицзи глубоко вздохнул и сказал:

— Вы только посмотрите, какая красивая здесь степь, как будто несколько тысяч лет назад. Это самая красивая степь в Китае. Люди и волки для того, чтобы сохранить эту степь, провели несколько тысяч лет в сражениях, и она никак не должна погибнуть от наших рук.

— Вам надо для молодых интеллигентов из всех производственных бригад устроить учебные курсы и хорошенько рассказать о степи и о волках, — заметил Чжан Цзиюань.

— Я руководитель, которого понизили в должности, какие там могут быть курсы. Сами понимаете. Вы лучше побольше учитесь у старых скотоводов, они понимают намного больше меня.

Перешли ещё через один горный склон, и Баошуньгуй наконец заговорил:

— Старина Улицзи, о твоих чувствах к степи знают все, а более десяти лет успешной работы тем более нельзя отрицать. Но твои мысли отсталые, несовременные. То, о чём ты говоришь, — это всё прошлые дела, современная эпоха не такая, Китай подошёл к изготовлению ядерного оружия и не останется в первобытном обществе. Я, когда прибыл на эти пастбища, тоже очень долго думал. У нас одно пастбище по площади больше, чем уезд в центральных районах Китая, но работает здесь очень мало людей, не больше населения одной деревни центральных районов. Это ж какое расточительство! Если мы хотим принести партии и стране больше богатств, то надо обязательно - прекратить этот отсталый, первобытно-скотоводческий образ жизни. За это время я провёл некоторые проверки, на юге наших пастбищ есть немало земель с чёрными песками, несколько больших участков, каждый участок имеет площадь по несколько тысяч му, а один участок — более десяти тысяч му. Я покопал там лопатой, там почва очень жирная, больше полуметра глубиной, такую хорошую землю очень жаль использовать под скот. Я на собрании уезда запрашивал мнение специалиста сельскохозяйственного управления автономных районов, он сказал, что на этой земле вполне можно выращивать пшеницу. — Баошуньгуй прокашлялся и продолжил: — Я ещё проверил воду, очень удобно, стоит прорыть только небольшой канал, и вода из реки пойдёт на поливные площади. На наших пастбищах очень много коровьего и овечьего навоза, а это очень хорошее удобрение. Если там посадить пшеницу, не пройдёт и нескольких лет, как продукция сельского хозяйства нашего пастбища возрастет намного, и после этого мы уж точно не будем слишком злоупотреблять скотоводством. Пройдёт какое-то время, и мы не только будем себя обеспечивать зерном, но и посылать зерно на экспорт. Я слышал, что на юге в нескольких коммунах пастбищ недостаточно, и скотоводство там не поддерживается, они решили распахать часть плодородной земли и заниматься сельским хозяйством. Я думаю, что только это и является выходом для монгольской степи.

Лицо Улицзи внезапно изменилось, он тяжело вздохнул и сказал:

— Я уже давно знал, что когда-нибудь придёт такой день. Вы, пришедшие из других районов, сначала, не заботясь о пастбищах, перегружаете их скотом, увеличиваете его поголовье, а ещё изо всех сил истребляете волков, а когда трава на пастбищах сгрызена так, что уже больше не растёт, то вы распахиваете её и засеваете зерном. Я знаю, что районы, откуда вы пришли, несколько десятилетий назад тоже были скотоводческими, а потом стали крестьянскими, но людям всё равно не хватает еды. Здесь уже граница. Когда ты эти хорошие пастбища тоже распашешь, как в твоих родных местах, то что будешь делать дальше? Пустыни Синьцзяна по площади уже больше целых провинций центральных районов, Гоби — это сплошные пустынные земли, а людей там почти нет, ты скажи, эти земли тоже используются расточительно?

Баошуньгуй строго заметил:

— Ну насчёт этого ты успокойся, я могу перенять опыт своих родных мест, там строго определяется, какие земли можно распахивать, а какие нельзя. Сплошное скотоводство не годится, сплошное крестьянство тоже не годится, а вот совмещение крестьянства со скотоводством лучше всего. Я приложу все усилия, чтобы сохранить хорошие пастбища и там заниматься разведением скота. Как только взойдут посевы, будем удобрять. А если не будет удобрений, то откуда же быть урожаю?

— Ну а ты всё же собираешься бить волков? — сердито спросил Улицзи.

Баошуньгуй ответил:

— Ты действительно совершаешь большую ошибку, так нерешительно борясь с волками, но я не пойду по твоему пути. Если волки ещё раз уничтожат целый табун, меня тоже, как и тебя, снимут с должности.

Вдалеке уже был виден дымок лагеря. Баошуньгуй покинул их. Улицзи сказал Чжан Цзиюаню:

— У него манера работать — это натиск, всё проводить в жизнь немедленно и со всей решительностью, всегда быть на первой линии, если это применять в крестьянских районах, то там он обязательно станет передовиком, но он приехал в скотоводческие районы, и чем сильнее его рвение, тем это опаснее для степи.

— Если бы я только что приехал в степь, я бы обязательно поддержал точку зрения Баошуньгуя. В деревнях центральных и восточных районов Китая действительно немало людей голодает, а в степи при этом так много свободных земель. И среди молодёжи тех, кто его поддержит, немало. Но сейчас у меня другое мнение. Я тоже считаю, что ваша точка зрения более дальновидна. Крестьяне не понимают, что такое перегруженность степных пастбищ скотом, перегруженность земли людьми, тем более не понимают связи «большой жизни» и «маленьких жизней». Чень Чжэнь мне сказал, что в степи за много тысяч лет создалась своя простая степная логика, которая соответствует объективному закону развития. Он считает, что политика относительно степи, проводимая маньчжурами во времена Цин, в их начальный и средний период, была мудрой, в степь не допускали в большом количестве крестьян, но это, возможно, повлияло на то, что сейчас мы платим такую высокую цену.

Улицзи к понятию «степная логика» проявил большой интерес, он повторил его несколько раз. Потом сказал:

— Когда пришёл поздний период Цин, степные правители не выдержали давления населения из «внутренних земель», и степь шаг за шагом сжалась в северном направлении, а потом и в северо-западном, скоро, наверное, встретимся с пустыней Гоби. Если к северу от Великой стены уже образовалась пустыня, то как потом быть Пекину? Даже монголы и то с болью переживают, Пекин всегда был для монголов большой столицей, столицей мира…