Фрэнк Харди - Власть без славы. Книга 2

Когда он кончил, в зале не раздалось ни хлопка, ни свиста, ни выкрика — все молчали, в недоумении поглядывая друг на друга. Даже кое-кто из националистов, которые помогли правительству штата Куинсленд воспользоваться прошлым Тэргуда, чтобы подорвать и без того шаткое положение лейбористов, усомнился в виновности Красного Теда.

На следующий день Тэргуд отправился в Брисбэн к премьер-министру. Тэргуду было сказано, что если он поддержит сэра Отто Нимейера, которого ожидали в ближайшее время, то правительство не будет принимать против него никаких мер, разве только через суд потребует возврата некоторых сумм.

Когда Тед Тэргуд выходил из кабинета премьера, на его толстых губах играла довольная и презрительная усмешка.

В небольшой кухоньке у плиты сидели двое мужчин. Один из них — седой, сутулый человек небольшого роста — расположился в деревянном кресле. Он то и дело беспокойно поглаживал свои моржовые усы. Это был Артур Уэст. Другой — Ричард Брэдли — читал толстую книгу. Поверх потрепанных темных брюк и шерстяной куртки на нем был халат, на босых ногах — шлепанцы. За годы, в течение которых ему приходилось скрываться, Брэдли растолстел, лицо его стало одутловатым и дряблым, тяжелые челюсти отвисли. Седая борода скрывала шрам на шее. Но ничего не могло скрыть холодного, безжизненного выражения его глаз.

Кухонька была безупречно чистой, уютной и опрятной. Узорчатая клеенка покрывала каминную полочку и стол; полки с посудой были задернуты кружевными занавесками. На стене висели фотографии Неда Келли и киноактера Рамона Новарро. Пара шерстяных носков сушилась на приоткрытой дверце плиты. И оттого что за окнами уединенного коттеджа в непроглядной тьме бушевал ветер, эта теплая комната казалась еще более уютной.

Как всегда, когда приходил Артур (а это бывало три-четыре раза в неделю), приятели долго сидели молча. Они не испытывали потребности разговаривать. Какова бы ни была молва об этих людях, их связывала глубокая дружба, которую не нужно было приукрашивать словами. Это была странная дружба: ее эмблемой были рубцы на спине.

Артур Уэст сунул в огонь полено.

— Что ты читаешь? — спросил он.

— Это книга по древней истории маори. Очень интересно.

— Сроду не читал никаких книг, — ответил Артур Уэст, — не могу сосредоточиться на чтении.

— Я сам не читал, пока не пришлось залечь. Начал от нечего делать. Люблю исторические книжки.

Брэдли читал жадно. Круг его чтения составляли почти исключительно труды по древней истории Австралии и Новой Зеландии, туземный фольклор и немногие книги по древней европейской истории. Читая все это, он словно старался погрузиться в мир прошлого, который существовал до нынешнего времени, до того, как его подвергли порке.

— А где же Пат? — спросил Артур Уэст.

— Пошла в кино.

— В кино? Это же рискованно, Дик! Ты очень неосторожен последнее время, тогда как легавые всерьез ищут тебя, поверь моим словам. Следят за мной, старым Роном и Пэдли. Пошла в кино! Подумать только!

— Скучает девочка. Знаешь, она совсем выросла. Ей семнадцать лет уже, и хорошенькая она, как картинка. От скуки места себе не находит. Втюрилась в этого Новарро, вырезала его фотографию из газеты. Она славная, Арти, очень славная. Можно подумать, что она мне дочка, а не племянница.

— Тебе придется убраться отсюда, Дик, — взволнованно сказал Артур Уэст. — У меня есть на примете одно местечко, преотличное. — Он наклонился к Брэдли и положил руку ему на плечо. — Они сцапают тебя здесь, если ты будешь так неосторожен.

Брэдли снова принялся за книжку, ничего не ответив, и они опять некоторое время сидели молча.

— Как у тебя с деньгами? — прервал молчание Артур Уэст.

— Неважно.

— А куда ты дел пятерку, что я тебе принес в прошлую пятницу?

— Отдал Пат купить себе что-нибудь на платье.

— С деньгами становится туго. Многие уже перестали помогать нам. Только старый Рон и молодой Ласситер да Джек еще кое-что подбрасывают. Хорошо еще, что легавые не пронюхали, где ты находишься, а то у нас нечем было бы откупиться от них.

— Да, случись им снова найти нас, мне несдобровать. По газетам видно, что сейчас много кричат о продажности полиции. А если эти мошенники сцапают меня, они смогут пустить пыль в глаза легковерному дурачью.

Когда Брэдли заговорил о полиции, в его голосе снова зазвучали прежние злобные нотки. — Эта чертова полиция насквозь прогнила, особенно сыщики. Если покопаться хорошенько, так добрую половину этой швали с Рассел-стрит надо упрятать в тюрьму.

— Ты слишком беспечен, Дик. Тебе нужно переехать отсюда, слишком ты здесь засиделся.

— Мне надоело все время носиться с места на место. Я больше никуда не тронусь. Поймают так поймают. Почитай книжку про Неда Келли. Когда ему надоело скрываться, он устроил перепалку в Гленровене.

Брэдли опять принялся за книгу. Вновь наступило молчание, нарушавшееся только тиканьем старомодных часов на камине. Вдруг раздался громкий стук в дверь — пять медленных четких ударов. Оба выпрямились, Артур Уэст выхватил револьвер из кармана.

— Я пойду открою, — сказал Брэдли, кладя книгу на стол. — Не волнуйся. Это условный стук.

— А почем ты знаешь, что легавые не пронюхали, как нужно стучать. Где твой револьвер?

— В спальне.

— Подумать только!

Брэдли вышел в темный коридорчик. Он заметно прихрамывал. Это было следствием стычки с полицией в Совете профсоюзов. Артур Уэст слышал, как щелкнул выключатель в спальне, а затем раздался звук взведенного курка. Он стоял, направив револьвер на дверь, напряженно прислушиваясь. Наконец он услыхал, как Брэдли открыл дверь.

— Привет, Дик, старина, — ясно различил он голос с ирландским акцентом. — Убери эту игрушку и дай человеку погреться у огня. От такого ветра все кишки насквозь промерзли.

Артур Уэст облегченно вздохнул, положил револьвер в карман и снова уселся в кресло.

Вскоре вернулся Брэдли. За ним шел краснолицый кривоногий человек по имени Пэдди Райан. Пэдди отличался густым ирландским басом и чувством юмора. В молодости он служил у Джона Уэста, был одним из лучших жокеев и одержал для него не одну победу. Про Пэдди, смеясь, говорили, что даже в постели он не может лежать вытянувшись. Его любили за нагловатый характер и веселый нрав. Когда он отяжелел и уже не мог принимать участия в скачках, он исчез на несколько лет, появившись затем без гроша в кармане лишь для того, чтобы попросить у Джона Уэста помощи. В память о прошлых временах ему положили жалованье в десять фунтов в неделю, поручив работу курьера и уход за одной из беговых лошадей. Говорили, что Пэдди больше кормил себя (главным образом потягивая из бутылки), чем лошадь, которая за тот год, что находилась на его попечении, не выиграла ни одного приза.