Зэди Смит - Белые зубы

И тут появился ее друг — удивительно высокий для китайца парень в кожаной куртке.

Миллат в тоске побрел домой. До дома было восемь миль. Он прошел Сохо, сердито глядя на длинноногих шлюх — его раздражали их трусики танго и пушистые боа. К тому времени, как он добрался до Марбл-Арч, его охватила такая ярость, что он зашел в телефонную будку, всю обклеенную картинками с изображениями грудей и задниц (шлюхи, шлюхи, шлюхи), позвонил Карине Кейн и резко сказал, что бросает ее. Он не стал звонить другим девушкам, с которыми спал (Александре Эндрузер, Полли Хьютон и Рози Дью), потому что они были обычными размалеванными куклами. Но Карина — другое дело. Она — его любовь, она должна принадлежать только ему и никому другому. Ее надо охранять, как жену Лиотты в «Крутых парнях» или как сестру Аль Пачино в «Лице со шрамом». С ней надо обращаться как с принцессой. Она должна вести себя как принцесса. Она должна быть скрыта в высокой башне.

Теперь он шел медленно, загребая ногами, — идти было не к кому. На Эджвэа-роуд его подстерегала засада из толстых мальчишек, кричавших ему вслед (Глядите, это Миллат! Миллат — любимец женщин! Миллат — покоритель дамских трусиков! Он теперь зазнался, не станет с нами курить). Миллат прошел мимо с грустной улыбкой. Кальяны, жареные цыплята, незаконно ввезенный абсент, который пили во двориках за шаткими столиками; мимо спешат женщины в паранджах, похожие на деловитые черные привидения, летят по улицам, стараясь успеть в магазины до закрытия, торопясь найти своих мужей, где-то застрявших с друзьями. Миллату было приятно на них смотреть: живой разговор, выразительные глаза удивительных цветов, смех, слетающий с невидимых губ. Он вспомнил, как отец однажды сказал ему, когда они с ним еще разговаривали: «Ты не знаешь, что такое эротика, Миллат, ты, мой младший сын, не знаешь, что такое желание, и не узнаешь, пока не сядешь с кальяном на Эджвэа-роуд и не постараешься, глядя на четыре дюйма кожи, которые выглядывают из-под паранджи, силой своего воображения увидеть, что спрятано под этими большими черными покрывалами».

Шесть часов спустя Миллат появился на кухне у Чалфенов пьяный, злой и в слезах. Он разрушил пожарную станцию, которую построил из «Лего» Оскар, и швырнул через всю комнату кофеварку. А потом сделал то, чего ждала Джойс все эти двенадцать месяцев. Он попросил совета.

Казалось, что прошла вечность с тех пор, как Джойс с Миллатом расположились на кухне, и она стала выгонять оттуда всех остальных, старательно читать кипы книг по психологии, заламывать руки. Дым от косяков мешался с паром, поднимавшимся от бесконечных чашек клубничного чая. Джойс любила Миллата и хотела ему помочь, но дать ему совет было непросто. Она перечитала массу литературы на эту тему. Судя по всему, Миллата мучит отвращение к себе и ненависть к таким, как он; возможно, у него рабская психология, а может быть, он переживает из-за цвета своей кожи, потому что он гораздо темнее матери, или стремится к уничтожению своей личности путем растворения своих генов в массе белых генов, или это из-за неспособности примирить две разные культуры… и оказывается, 60 % азиатов страдают от… и 90 % мусульман чувствуют, что… известный факт — большинство азиатских семей обычно… и гормоны у таких мальчиков более… а психотерапевт, которого она ему нашла, очень хороший человек… три раза в неделю… и не беспокойся о деньгах… и не обращай внимания на Джошуа, он просто дуется… и, и, и…

Временами в дурмане марихуаны и разговоров Миллат вспоминал о девушке по имени Карина Какая-то-там, которую он любил. Она обладала чувством юмора, что казалось ему почти чудом, она заботилась о нем, когда ему было плохо, и он тоже по-своему о ней заботился: приносил ей цветы и все такое. Теперь она казалась далекой, как перестрелки каштанами и детство. Вот и все.

У Джонсов возникли неприятности. Айри собиралась стать первым человеком из Боуденов и Джонсов, собирающимся поступить в университет (слава богу, все этому благоприятствует, все, скрестив пальцы, ждут этого события). Она собиралась сдать экзамены уровня А по химии, биологии и религиозному воспитанию. Она хотела стать стоматологом (белый воротничок! От 20 фунтов за прием!) — это всех радовало, но, прежде чем пойти в университет, она хотела провести год в Бангладеш и Африке (Малярия! Нищета! Глисты!), что привело к трем месяцам боев между Айри и Кларой. Одна сторона хотела получить разрешение и финансовую поддержку, другая не собиралась давать ни того, ни другого. Война была долгой и тяжелой, миротворцы либо уходили ни с чем («Она уже все решила, а спорить с женщиной бессмысленно» — Самад), либо сами ввязывались в конфликт («Почему ты не разрешаешь ей поехать в Бангладеш? Ты что, считаешь, что моя страна недостаточно хороша для твоей дочери?» — Алсана).

Обе стороны зашли в тупик. Стало ясно, что пора делить территорию. Айри потребовала свою комнату и чердак, Арчи — разумный спорщик — попросил только комнату для гостей, телевизор и спутниковую тарелку (установленную за счет государства), а Кларе досталось все остальное, кроме ванной, признанной нейтральной территорией. Настало время хлопанья дверей, потому что время переговоров прошло.

25 октября 1991 года в час ночи Айри перешла в наступление. По опыту она знала, что переубедить ее мать проще всего перед сном. В это время она начинала говорить тихо, как ребенок, от усталости у нее появлялась легкая шепелявость. Именно тогда было легче всего получить то, чего хотелось: деньги на карманные расходы, новый велосипед, перенесение комендантского часа на более позднее время. Эта тактика была стара как мир, так что Айри сначала даже не думала ее применять в этом важном и долгом споре. Но другого выхода не было.

— Айри? Ф фем двело? Щас ночфи… Лофысь фпать…

Айри открыла дверь пошире, впуская в спальню свет из коридора.

Арчи зарылся в подушку.

— Черт, дочка, правда, уже час ночи! Некоторым завтра вставать на работу.

— Я хочу поговорить с мамой, — твердо сказала Айри, подходя к кровати. — Днем она не хочет со мной разговаривать, так что приходится говорить ночью.

— Айри, пжаа-лста… я уфтала… я хофу фпать.

— Мне не просто хочется отдохнуть год, мне это необходимо. Жизненно важно. Я хочу набраться опыта. Я всю жизнь прожила в этой дыре. Тут все одинаковые. Хочу посмотреть на других людей. Вот Джош тоже хочет побольше увидеть, и родители его поддерживают !

— А мы не можем тебя поддержать. У нас на это нет денег, — проворчал Арчи, накрывая голову одеялом. — Мы же не великие ученые.

— Мне не нужны от вас деньги. Я найду работу или еще что-нибудь придумаю, но мне нужно ваше согласие! Чтобы вы оба мне разрешили. Я не хочу полгода жить в Африке и каждый день думать, что вы на меня сердитесь.