Зэди Смит - Белые зубы

— Совсем недолго, — поспешно добавила Айри, заметив выражение ужаса на лице Райана. — Всего несколько месяцев, может быть зиму, пока я буду готовиться к экзаменам. У меня экзамены в июне.

Мистер Топпс не шелохнулся. Он совершенно застыл, как армия глиняных китайских статуэток — каждый солдат приготовился идти в бой, но не в силах пошевелиться.

— Дочь Клары, — шепотом повторила Гортензия, и в ее голосе послышались слезы. — Она могла бы быть твоей дочерью.

Эта последняя фраза, сказанная совсем тихо, не удивила Айри. Она просто занесла ее в свой список: Амброзия Боуден родила Гортензию во время землетрясения… капитан Чарли Дарэм — никчемный дурак… вставная челюсть в стакане… она могла бы быть твоей дочерью…

Равнодушно, не надеясь получить ответ, Айри переспросила:

— Что?

— Ничего, ничего, крошка. Ничего. Пора готовить завтрак. Я почти слышу, как у всех урчат животы. Вы же помните Клару, мистер Топпс? Вы ведь с ней были… друзьями…

Вот уже две минуты, как Райан застыл: стоит прямо, рот полуоткрыт, взгляд прикован к Айри. Но вопрос вывел его из оцепенения. Он наконец закрыл рот и сел за стол.

— Дочь Клары? Неужели? Эрэ-хе-хе-хем-м… — Он достал из нагрудного кармана рубашки блокнот, похожий нате, какими пользуются полицейские, раскрыл его и занес над ним ручку, как будто это поможет ему вспомнить.

— Видите ли, большинство событий моей прошлой жизни изгладились из моей памяти, Иегова выжег их своим всемогущим мечом, когда обратил меня на путь истинный, и теперь, когда он выбрал меня для нового призвания, я должен, как писал Павел в «Послании к Коринфянам», оставить младенческое, [84] «Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое» («Первое послание к Коринфянам» 13:11). чтобы прошлый я ушел во мрак, в котором, — Райан сделал крошечную паузу, чтобы взять у Гортензии тарелку, — затонуло и любое воспоминание о твоей матери. Эрэ-хе-хе-хем-м.

— Она и про вас не говорила, — заметила Айри.

— Конечно, это ведь было так давно, — с деланой веселостью сказала Гортензия. — Но вы честно попытались… общаться… с ней, мистер Топпс. Ах, Клара — она была моим чудом. Мне было сорок восемь, когда Бог дал мне ее. Я думала, она божье дитя, но она избрала зло… она никогда не была благочестивой, и с этим ничего не поделаешь.

— Не бойтесь, миссис Б., он ниспошлет кару на ее голову! — радостно заговорил Райан. Впервые, с тех пор как Айри его увидела, он так оживился. — Он ниспошлет адские муки тем, кто их заслужил. Мне, пожалуйста, три кусочка.

Гортензия поставила всем тарелки. Айри вдруг поняла, что ничего не ела со вчерашнего утра, и сгребла себе на тарелку целую гору бананов с общего блюда.

— Ой, горячо!

— Лучше горячее, чем теплое, [85] «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откровение 3; 15–16). — мрачно объявила Гортензия и многозначительно передернула плечами. — Аминь.

— Аминь, — эхом отозвался Райан, смело вонзая зубы в кусок обжигающего банана. — Аминь. Итак, что же ты проходишь? — спросил он, так старательно глядя мимо Айри, что она не сразу поняла, что вопрос обращен к ней.

— Химию, биологию и религиозное воспитание, — Айри подула на горячий кусок, — я хочу стать стоматологом.

Райан насторожился:

— Религиозное воспитание? А рассказывают ли вам о единственной истинной церкви?

Айри заерзала.

— Э-э… Мы как-то больше изучаем три основные религии: иудаизм, христианство, мусульманство. А еще мы целый месяц проходили католицизм.

Райан сморщился.

— А чем еще ты увлекаешься?

Айри задумалась.

— Не знаю. Я люблю музыку. Клубы, концерты и все такое.

— Понятно, эрэ-хе-хе-хем-м. Раньше я тоже ходил в клубы. Но Благая Весть достигла меня, и я понял, что молодежь, которая ходит на концерты, делает это во славу Дьявола, она поклоняется ему. Девочка с такими физическими… данными, как ты, легко может поддаться соблазну и попасть в похотливые руки сексуального маньяка, — вещал Райан. Он встал из-за стола и посмотрел на часы. — Да, в некоторых ракурсах ты похожа на свою мать… Такие же скулы.

Райан вытер со лба блестящую дорожку пота. Наступила тишина. Гортензия сидела неподвижно, вцепившись в скатерть, а Айри встала и пошла налить себе воды из-под крана просто потому, что ей хотелось избавиться от взгляда мистера Топпса.

— Так, миссис Б. Уже двадцать минут, и время идет. Пора поторапливаться.

— Конечно, мистер Топпс, — просияла Гортензия. Но как только Райан вышел из кухни, ее улыбка исчезла, на липе появилось выражение досады и злости.

— Ты думаешь, что говоришь?! Хочешь, чтобы он подумал, будто ты какое-то бесовское отродье? Ты что, не могла сказать «марки собираю» или еще что-нибудь? Доедай живее, мне еще надо вымыть посуду.

Айри посмотрела на кучу еды, оставшуюся у нее на тарелке, и виновато похлопала себя по животу.

— Вот! Так я и знала. Руки-то загребущие, а животик маленький. Давай сюда.

Гортензия склонилась над раковиной и принялась заталкивать остатки еды себе в рот.

— Так, и нечего приставать к мистеру Топпсу со своими разговорами. Он будет заниматься у себя в комнате, а ты у себя, — тихо сказала Гортензия. — К нему сейчас приехал джентльмен из Бруклина, чтобы посоветоваться с ним насчет дня Страшного суда. На сей раз ошибки не будет. Стоит только посмотреть, что в мире творится, чтобы понять, как близок этот день.

— Я не буду ему мешать, — в качестве акта доброй воли Айри взялась мыть посуду. — Просто он мне показался немного… странным.

— Избранники Божии всегда кажутся странными людям темным. Ты просто его не знаешь. Он для меня очень много значит. До него в моей жизни не было ни одного человека, который бы обо мне заботился. Твоя мать тебе, поди, не рассказывала — конечно, она так зазналась, — но у Боуденов были тяжелые времена. Я родилась во время землетрясения. Чуть не умерла еще при рождении. Потом от меня сбежала моя дочь. Не дала мне видеться с моей единственной внученькой. И все эти годы со мной был только Бог. Мистер Топпс — первый человек, который меня пожалел. Твоя мать сделала такую глупость, что его упустила!

Айри предприняла еще одну попытку.

— Как это — упустила?

— Никак, никак… Это я просто… Хватит на сегодня болтовни… Ах, вот и вы , мистер Топпс. Мы еще не опаздываем?

Мистер Топпс вошел в кухню. С головы до ног он был одет в кожу. Огромный шлем, на левой ноге красный фонарик, на правой — белый. Он поднял стекло шлема.

— Нет еще, слава Богу. Где ваш шлем, миссис Б.?