Иосиф Гольман - Вера, Надежда, Виктория

Вздохнув, Лена оторвала клапан и достала сложенный вдвое бумажный лист. Так и есть: гражданку Малиновскую Е.И. официально предупреждали о том, что пользоваться городским жильем и не платить за него неправильно.

А то она сама этого не знала. Более того, Лена искренне соглашалась со смыслом изложенного в официальной бумаге. Получаешь блага – плати за них.

Но только вчера она отдала большие – и самое главное, последние в этом месяце – деньги за невзрачный пузырек с дорогущими розовыми пилюльками. Они должны были существенно усилить ослабленный иммунитет ее дочурки, а значит, стоили любых имевшихся у Маргариткиной мамы средств.

Ладно, что вспоминать об уже потраченных деньгах! Теперь надо думать, где достать следующие: бумага недвусмысленно объявляла, что если не будет погашен долг по коммунальным платежам, то сначала отключат электричество и воду, а затем предъявят иск на погашение набежавших сумм. В этом случае, возможно, и с квартирой придется расстаться. Как жить с больным ребенком без квартиры, даже думать не хотелось.

Значит, надо думать, где достать деньги.

Ее славный отставник-сосед уехал к дочери в Ижевск. Да и не уехал бы – стыдно у него просить, он и так ей едва ли не половину пенсии отдает с тех пор, как Маргаритка заболела. К Женьке тоже не обратишься: только что, залезши в серьезный кредит, он купил-таки свой долгожданный «Логан». Деньги от бывшего мужа она выбрала за два месяца вперед, оплачивая Маргариткин массаж и дорогого столичного гомеопата с отличными рекомендациями от общих знакомых. А бабушка, его мама, сама попала в больницу и никак не могла стать спонсором.

Перебрав все варианты, Лена, сама того не желая, возвратилась к Николаю Владленовичу. И запретила себе даже думать о том, чтобы попросить у него денег.

Выход виделся один-единственный: еще раз пробежаться по оскудевшему гардеробу, домашней утвари, оставшимся украшениям – отнести то, что возьмут, в ломбард или на рынок и заплатить хотя бы малую часть набежавшего долга.

Это даст пусть небольшую, но передышку. А потом что-нибудь придумается. Главное – с Маргариткой пока все хорошо.

И не пока – а просто все хорошо, поправила себя сразу повеселевшая Лена. После чего занялась подбором ликвидного имущества.

Имущества в итоге оказалось не густо: неношеная, в целлофановом пакете, пуховая шаль, немецкий чайный фарфоровый сервиз – именно из него она поначалу собиралась угощать Николая Владленовича – да первый семейный подарок мужа, обручальное кольцо с небольшим бриллиантом. Вряд ли все это удастся дорого продать, но какие-то деньги она выручит. А там уж вся надежда на нашу славную бюрократию: должник начал платить, и пока станет ясно, что первый платеж оказался последним, тоже пройдет некоторое время.

Лена договорилась с Маргариткой, чтобы та посидела одна и никому дверь не открывала, а сама быстро пошла к Кате Лебедевой. Подруга не подруга, но в данной ситуации человек жизненно необходимый.

Лебедева, по счастью, оказалась дома.

Дверь открыла сама. В красном атласном халате и таких же тапочках – вкус она, похоже, вырабатывала на любимой ею индийской кинопродукции.

– Привет, Малиновская. Давно не виделись.

– Да не так уж и давно, – усмехнулась Лена.

Хозяйка все поняла с полуслова, глаза хищно вспыхнули – Катька чуть не с детсада активно подторговывала, впаривая своим сверстникам сначала переводилки и обертки от жвачек, а потом, повзрослев, дешевые шмотки и косметику.

– Сколько хочешь? – спросила она Лену, внимательно заглядывая в глаза.

– Не знаю, – Лена действительно не знала. – Сколько дадут.

– Немного дадут, – хохотнула Лебедева, прикуривая сигарету. – Кризис, однако.

Лена поморщилась от табачного дыма, но ничего не сказала: во-первых, она в гостях, а во-вторых, пусть что угодно делает, лишь бы помогла отсрочить выселение Маргаритки из теплой квартиры.

Наконец Катька назвала сумму.

Даже Лена понимала, что слишком маленькую. Однако обиды и тут не возникло: она же сама, по собственной воле, пришла к Катьке. Так чего ж обижаться?

– Согласна, – сказала Лена.

На первый взнос хватит любых денег. Пока что, к сожалению, речь идет скорее не об уплате долга, а о дезинформации кредитора.

Катька расстроенно заморгала сильно накрашенными глазами: поняла, что если б и меньше назвала, Лена бы не стала торговаться – она уже и так торопилась, оставив Маргаритку одну в квартире.

Лебедева вышла из кухоньки, где они вели свои переговоры, и вернулась с тощей стопкой купюр. Дважды пересчитала и, не скрывая сожаления, передала деньги Лене.

«Вот же бедняга», – пожалела ее Лена. Катька, даже протянув ей деньги, не смогла себя заставить сразу выпустить стопку из пальцев. Это ж надо так всю жизнь мучиться, отдавая каждый рубль, словно часть себя…

Лена побежала к сберкассе, но там оказалась огромная очередь: работало только одно окошко. Она развернулась и до возвращения решила зайти в ДЭЗ, благо по пути.

Там очереди не было.

Зато была доброжелательная приветливая женщина, выслушавшая ее рассказ с полным пониманием и нескрываемым сочувствием.

– В общем, правильно мыслите, – одобрила она Ленину тактику. – Платите мелкими долями, но чаще. Хотите, я вам выверку всех долгов сделаю? – предложила она.

Лена точно не хотела. Но не отказалась, назвала адрес: лучше знать проблемы в лицо, чем ждать, когда они выскочат как черт из табакерки. Кроме того, если начать хлопотать об отсрочке, то тоже необходимо представлять фактическую ситуацию.

Женщина пощелкала клавишами компьютера и… явно удивилась. Еще пощелкала. Даже ушла в соседнюю комнату с кем-то консультироваться.

Наконец вернулась, распечатала итоговую таблицу и – с некоторым раздражением – сказала:

– Вот. Распечатка по Малиновской. Вы ведь Малиновская?

– Да, – фамилию Лена не меняла ни разу, даже выходя замуж.

– Нет у вас никаких долгов. Морочите голову себе и людям.

– Этого не может быть, – спокойно возразила Лена. Она взяла с собой официальную бумажку с угрозами и теперь протянула ее рассерженной сотруднице.

Та внимательно изучила текст. Даже конверт, в котором хранилась депеша, осмотрела: и так, и на свет.

– Ничего не понимаю, – буркнула женщина и опять застучала по клавишам. Потом звонила по телефону. Потом снова сверялась с коллегами из соседней комнаты.

– Вот теперь все ясно, – подвела она итог своих изысканий. – Все ваши долги по квартире и коммуналке погашены. Позавчера прошел платеж.

Лене, в отличие от работницы ДЭЗа, ясно не было ровно ничего.

Какой платеж прошел? Кто платил? С какой стати?

В конце концов Лена поблагодарила даму и ушла скорее довольная, чем расстроенная. Платеж, несомненно, ошибочный. Но даже ошибочный платеж ей сейчас очень на руку. Разве она сама не собиралась заняться чем-то похожим, а именно полуобманом? А тут все само собой вышло.