Умберто Эко - Маятник Фуко

— Прекрасно, — ответил я, — предположим, нам удается установить соответствия между этими фактами. Но какой переход от Сент-Альбана к Маятнику?

И я нашел переход за несколько дней и принес им его в зубах.

— Значит, приор Сент-Альбанский — настоятель Сен-Мартен-де-Шан. Таким образом аббатство становится филотамплиерским центром. Бэкон, через свое имение, налаживает тайные связи с друидами, последователями Святого Альбана. В то же время учтем, что когда Бэкон начинает в Англии свой творческий путь, во Франции его же оканчивает Гийом Постэль. (Бельбо чуть заметно скривился, и я вспомнил разговор на вернисаже Рикардо, когда он сказал, что Постэль ассоциируется с тем, кто похитил у него Лоренцу. Но это была сиюминутная реакция.) — Постэль изучает еврейский язык, желая доказать, что это праматерь всех языков, и переводит «Зогар» и «Багир»; он завязывает отношения с каббалистами, разрабатывает проект всепланетного мира, сходный с проектами розенкрейцерских групп в Германии, а также пробует устроить военный союз короля Франции с султаном, посещает Грецию, Сирию, Малую Азию, изучает арабский язык, одним словом — повторяет духовный маршрут Христиана Розенкрейца. Не случайно он подписывается во многих случаях «Розисперг» — «прыщущий росой». В то же время Гассенди [108] Пьер Гассенди (1592–1655) — французский философ, математик, астроном. в своей «Проверке Фладдовой философии» говорит, что Розенкрейц происходит не от розы, а от росы («рос»). В одной рукописи он говорит о некоей тайне, которую надлежит хранить, пока не созреют времена, и добавляет «не пометайте бисер ваш пред свиниями». А знаете, где еще появляется это евангельское выражение? На фронтисписе «Химического бракосочетания»! Вдобавок Святой отец Марине Мерсенн, обличая розенкрейцерца Фладда, говорит, что тот — из такого же теста, такой же великий безбожник, как и Постэль. С другой стороны, почти что достоверно известно, что Дии и Постэль встречались в 1550 году, но тогда они еще не знали, да и откуда бы им узнать, что именно они и станут теми двумя Великими Магистрами, которых План обяжет встретиться в 1584-м. Вдобавок ко всему, Постэль заявлял, вы только послушайте, что как прямой потомок старшего отпрыска патриарха Ноя, притом что Ной — родоначальник кельтского племени и следовательно, цивилизации друидов, король Франции имеет непосредственное право на титул Царя Мира. Именно так: Царя Мира, того самого, который в Агарте, но употребляет он этот термин тремя столетиями раньше! Бог с ним, с Постелем, и с его странной биографией, потому что в определенный момент он втюрился в старушку по имени Иоанна, назвал ее Божественной Софией, видимо, подвинулся рассудком. Учтем при этом, что у него имелись довольно солидные недоброжелатели, которые аттестовали его псом, калоедом, мерзостным отродьем, клоакой ересей и вместилищем легиона демонов. Несмотря на это, и даже несмотря на старушку любовницу, инквизиция не считала его еретиком. Он проходил у инквизиторов по статье amens, что переводится как «блаженненький». Делаем вывод, что этого человека не трогают, потому что за его спиной — тень какой-то могущественной группировки. В скобках для Диоталлеви добавляю, что Постэль любил путешествовать по Востоку и являлся современником Исаака Лурии, а дальше Диоталлеви пусть делает выводы какие хочет. Да. Так вот в 1564 году (когда Дии сочинил свою «Иероглифическую монаду»), Постэль отрекается от еретических блудней и удаляется искупать вину… угадайте куда? В монастырь Сен-Мартен-де-Шан! Как легко понять, он хочет провести двадцать лет в ожидании 1584-го.

— Это уж точно, — кивнул Диоталлеви.

Я летел дальше.

— Да вы понимаете, что у нас вся картина на ладони? Постэль — гроссмейстер французского ядра, он дожидается встречи с ядром английским, но умирает в 1581 году, за три года до условленной встречи. Выводы. Во-первых, ляпсус с 1584 годом происходит, в частности, потому, что нет надежного человека, такого как Постэль, способного вовремя предусмотреть и откорректировать нелепицу с календарями. Второе, Сен-Мартен — это место, где тамплиеры испокон веков чувствовали себя как дома и где поселился их уполномоченный представитель, ожидая выхода на связь. Сен-Мартен-де-Шан — это и есть «Укрытие»!

— Ну просто одно к одному.

— Вот именно. В год несостоявшегося свидания Бэкону еще всего только двадцать лет. Дожив до 1621 года, он принимает титул виконта Сент-Альбанского. Спрашивается: почему его вдруг так потянуло к имению предков и ко всему с этим связанному? Мы не знаем. Однако в этом же году кто-то выдвигает против него облыжное обвинение в коррупции и Бэкон попадает в тюрьму. Очевидно, Бэкон раскопал нечто, что могло внушать страх. Внушать кому? Не будем забывать, что к этому времени Бэкон уже твердо уверен, что Сен-Мартен — ключевая точка, и собирается разместить именно там свой Дом Соломона — лабораторию, в которой можно работать, проводить эксперименты, с тем чтобы раскрыть секрет Плана.

— Но, — спросил Диоталлеви, — через кого осуществлялся контакт между наследниками Бэкона и деятелями Великой французской революции?

— Сейчас сказали бы — через масонов, — пробормотал Бельбо.

— Феноменально! Ведь именно об этом говорил нам в свое время и Алье!

— Ох, придется нам заняться масонами. Что представляют из себя ложи в то время?

Я нахально вызвался составить в самые сжатые сроки примерную хронологическую таблицу. Лучше бы я этого не обещал. Меня захлестнуло море книг, наполненных историческими сведениями и герметическими сплетнями, и понял, сколь непростое дело отличать достоверное от фантастического. Я проработал как автомат в течение семи дней и к концу недели у меня в руках был совершенно непроходимый перечень различных сект, лож и группировок. Не скрою, что при этом занятии не раз и не два я подскакивал как ужаленный, обнаружив известные мне имена в совершенно неожиданной компании, сталкиваясь с поразительными хронологическими совпадениями. Перебелив список, я показал его коллегам.

1645. Лондон: Эшмол основывает Незримый колледж розенкрейцерского толка.