Александр Цыганков - Зачарованный свет

“Ох, ты, Черногор-птица!”

Признаюсь, что никогда не мог понять, почему царь жемчужного царства Ворон Воронович отдал Ивану-царевичу посошок-перышко и улетел на крутые горы, причем – сделался простым вороном. В сказке должна быть какая-нибудь мораль, наука. Но какая мораль в том, что Ворон Воронович обернулся простым вороном? И никакой науки! Даже несочетаемая триада “Тлен, Укбар… и Третий Рим” кажется чем-то ясным, прозрачным и бесконечным – как морское побережье вдали – в тот час, когда выходишь из лабиринта. И что Roma tertius, что Orbis tertius – не все ли нам равно в эпоху глобальных ценностей. Одно царство медное, другое – золотое, и голова в серебре!

Однако следует вернуться к сказанному выше и добавить, что есть в этой сказке нечто очень похожее на Сакральноправовое Заклятие. И здесь даже Царь-трава не поможет, как ни заваривай. Но в народе, как правило, на все имеется своя точка зрения: “Умеючи и заклятый клад открывают!” И кто страстью кладоискательства загорелся, тот уже не остановится. Это как Заманихи – волшебные цветы, наделенные силой магического притяжения, чтобы заманивать своей неотразимой чарующей красотой в дремучий лес. Кто один цветок сорвет, дальше еще краше увидит – и так, пока не заблудится или чего поинтереснее.

И все-таки: “На седьмомъ веце Трояни вьрже Всеславъ жребии о девицю себе любу”. Когда же это было? В середине одиннадцатого века. “Ироическая песнь о походе на половцовъ удельнаго князя Новагорода-Северскаго Игоря Святославича” написана “стариннымъ русскимъ языкомъ въ исходе XII столетия”. Наилучший из всех правителей со дня основания Рима получил свой титул в начале второго века. По-нашему ну никак не получается! Не сходится. Остается только согласиться с первыми издателями “Слова”, что “четыре раза упоминается в сей песне о Трояне, но кто сей Троян, догадаться ни по чему невозможно”.

Согласимся и с теми, кто посвятил целую жизнь поиску, изучению и переводу памятников древнерусской литературы. Это благодаря их неустанной работе можно вот так запросто возвращаться и апеллировать к тому, чего давно уже нет или не было никогда.

Согласимся со всеми, кто верит в СЛОВО и живет одними воспоминаниями, и перейдем к сообщению Борхеса: “В двенадцатиричной системе “век” – это период в сто сорок четыре года”. Можно обойтись без калькулятора. И не надо доказывать, что “ересиарх хотел из этой истории сделать вывод о реальности”.