Тамара Михеева - Легкие горы

– Мы еще давно поняли, что не так что-то, мы метки увидели, – сказал Герка. – Только я сначала думал, что отец рубит. Мы с Владькой даже следить за ним начали, думали, это он деревья метит… Помнишь, мы с тобой тогда встретились? – сказал он Динке. Она кивнула. – А оказалось, совсем не он. Не он, ну и забыли про это дело, а сегодня – вот…

Динка одернула руку. Кожей пальцев вдруг ощутила не теплую, будто замшевую, кору сосны, а холодное, чужое пятно краски на дереве. Краска была страшного, грязно-синего цвета. Динка даже вскрикнула. Метка стояла на ее сосне.

– Маяк, – вздохнул Владик.

Шаг, еще шаг, еще… Динка наизусть знала, что до волшебной поляны с девочками-сосеночками тридцать шагов от ее сосны. Динка шла зажмурившись. Она все уже поняла. На каждом дереве здесь стояли безобразные синие метки.

– “Дельфин” жив, Юрась, – сказал Герка.

– Вижу. И “Чайка”.

– И моя тоже! – даже как-то гордо сказал Владик.

Старые мшистые сосны расступились, открывая светлую, почти круглую поляну. Щепок было так много, что травы не разглядеть. Из щепок торчали четырнадцать пеньков.

Взрослые разговоры

Необыкновенные сумерки в Легких горах. Динка лежала на своей высокой пружинной кровати у окна, смотрела на небо, легкое, будто кто-то выплеснул в синеву вечера ушат холодной родниковой воды. Мерно звенел колокольчик на шее у Муськи, коровы Мироновых. Юла чесала ухо на пороге. За стенкой тихо переговаривались.

– Нервное, Катюш, не переживай, – это Света.

– Нет, ну такой припадок… – это тетя Аня. – Я так испугалась. Кать, а у нее все с нервами в порядке, ты узнавала? Может, это наследственное? А вдруг это что-то серьезное?

– Перестань, Аня! – сказала мама. – Просто она… очень впечатлительная, а тут… Да что там! Я сама готова реветь, как представлю! Помнишь, Свет, как мы с тобой эту поляну нашли? Тогда еще там только поросль была, все сосенки одного с нами роста…

– Да, Ника тогда родилась, и я ревновала страшно, злилась и всегда туда убегала, – откликнулась Света задумчиво. – Помнишь, мы играли, что эти сосенки наши дочки?

– Даже не верится… – с такой ненавистью сказала вдруг мама, что Динка испугалась, – профилактическая вырубка! Какая чушь! А что они на Провальной яме сделали! Вы видели? Такие сосны! Вековые!

– Петя говорит, нет у них никакого разрешения, не может быть, – сказала тетя Аня.

– Сейчас вернутся, все узнаем. Только я волнуюсь за них…

– Мама! – закричала Динка.

Скрипнула доска на пороге комнаты.

– Что ты, Диночка, я здесь, здесь…

Мама прилегла рядом, Динка сразу обняла ее за шею. Света с тетей Аней застыли на пороге.

– Поспала?

– Я подремала.

Мама улыбнулась. Динка подумала, что маме тоже нравится это странное слово “подремала”.

– Где Юрась?

– Они… он ушел с дядей Сашей, ну, со всеми, к тем людям…

Они помолчали.

– Они разберутся, Динка, не расстраивайся. Они…

– Посадим их снова? – нетерпеливо перебила ее Динка.

– Что?

– Мы посадим их снова. Все, что они срубили.

– Дина… – начала было мама, но решила, что не стоит спорить. – Конечно, посадим.

Вернулись мужчины. Лица их были угрюмы. Дядя Саша сказал, что документы у этих “лесоводов”, конечно, юридической силы не имеют.

– Но все равно бесполезно с ними бодаться. Не просто так ведь они сюда приехали, все бумаги мэром подписаны, все разрешения на вырубку леса… в коммерческих целях. Я завтра еще схожу в администрацию, – пригрозил дядя Саша, – я еще выясню, кто у нас там такие справки рисует и за какие деньги!

– Тише-тише, – погладила его по плечу тетя Марина, а дядя Петя сказал:

– Не драться же с ними…

Динка вышла на крылечко. Совсем сгустились сумерки, воздух стал темным, бархатным. Гудел близкий перекат, шушукались деревья. Динка разжала кулак: с поляны она унесла кусочек коры – все, что осталось от ее четырнадцати сосен. Днем на ладони еще светились капли золотой смолы, сейчас они впитались в кожу и стали липкими серыми пятнами.

Три капитана

– Дин… Динка, вставай! Вставай, только тихо! Дело есть.

Все спали в доме. Только Юрасю не спалось. Еще с вечера, когда стало ясно, что ничего взрослые не добьются, они придумали с Геркой план, и теперь вот Юрась разбудил Динку. Сначала Герка сказал, что ее впутывать не стоит: девчонка, и маленькая, но Юрась его уговорил. Он чувствовал, что никакие слова и утешения Динке не помогут, что она сама должна убедиться, что ни одно дерево в их лесу больше не срубят. И тогда – Юрась надеялся – она никогда больше не будет так страшно плакать.

Потихоньку выбрались они из дома. За ними увязалась Юла, и Динке все время приходилось шикать на нее, чтобы та не ворчала. У колодца с журавлем встретились с Мироновыми (Владька был сонный, угрюмый, Герка хорохорился). Где стояла огромная палатка лесорубов, они знали, ну а пробраться туда – легче легкого.

– Мы весь вечер следили, – шепотом сказал Герка, – напились все, поди, храпят… Ругали какого-то своего: тихое место, мол, обещал, две бабки да дед хромой, а тут мужиков наехало, чуть бошки нам не поотрывали, пусть сам теперь разбирается там… У них днем одна машина ушла груженая, завтра они еще пилят, и к вечеру еще одна придет…

– Не придет, – сурово пообещал Юрась.

Утром, конечно, разразился скандал. Две бензопилы и четыре топора лежали на дне реки Ямолги, Динку с Юрасем не могли добудиться, а у крыльца стояли пятеро мятых лесорубов и разговаривали с дядей Сашей:

– Нет, ну этта че? Это ж имущество наше? Куда делось-то? Вы че, мужики?

– Я не понимаю, господа, – отвечал им дядя Саша, – имущество ваше? Ваше. Почему вы его у нас-то спрашиваете?

– А мост? Нет, че здесь творится-то? Мост через реку куда дели-то?

– Через какую реку? Вы в своем уме? Здесь не было никакого моста!

– Это они про мосток через Чечеру говорят, – вмешалась бабушка Тася. – Куда ж он делся-то? Как же ты, Сашенька, домой поедешь? Тебе ж в понедельник на работу!

Динка неслышно хихикала в стенку. Мосток они ночью сняли и спрятали у Причалов. Юрась сказал, что по весне, когда Чечера разливается, всегда так делают, чтоб мост не гнил. Все легкогорские об этом знали. Ныли ноги у Динки. Ладони ныли. Но на душе было спокойно. Вчера, когда уже возвращались с реки, запели вдруг соловьи, и они все вчетвером долго стояли и слушали, а потом Юрась сказал:

– Ты, Динка, конечно, девочка и капитаном быть не можешь, но нам нужна смотрительница Маяка. Да? – обратился он к Мироновым.

– Позарез нужна, – подтвердил Герка.

Далеко-далеко расстилается лес. Сине-зеленые темные волны, волны до горизонта. Далеко на горизонте, по самой его линии – желтая нить. Дед Телятьев говорит, там начинаются поля. Наверное, на них растут подсолнухи – такие они желтые. В двух местах лесное море разрезано нечеткими линиями – это старые просеки.