Тамара Михеева - Легкие горы

Динка стояла почти на макушке своей сосны. Ямки босых ступней упираются в надежную сосновую ветку. Она теплая. Динке не страшно ничуть. Она может даже смотреть вниз, на далекую землю, и с гордостью думать, что ни Юрась, ни Мироновы не могут забраться так высоко.

– А я легкая, – прошептала она своей сосне, – меня любая ветка выдержит.

А еще дядя Саша ей секрет рассказал: когда забираешься на дерево, нужно ставить ногу как можно ближе к стволу, там даже сухие ветки не обломятся. Хотя на ее сосне сухих веток нет – ни одной. Страшные лесорубы ушли из Легких гор, вброд перейдя речку Чечеру, теперь ее сосне ничего не грозит.

– …Динка, слезай! Дед приехал, в Кувшиново поедем.

В Кувшиново! Динка белкой кинулась вниз. Юрась дожидаться не стал, пошел к деревне, даже не посмотрел, как ловко Динка перебирается с ветки на ветку, с какой высоты она спрыгнула на землю. Пятки загорелись огнем, но Динка тут же бросилась за Юрасем.

– Мы прямо сейчас поедем? Прямо сразу? А ты поедешь? А мама?..

Динка забегала вперед, заглядывала ему в глаза. Под ногу ей попался сосновый корень, она споткнулась, упала, было больно.

– Ну, чего ты! Под ноги смотри! По земле пройти не можешь…

Но Динка только засмеялась. Юрась посмотрел на нее и спрятал руки в карманы.

В Кувшиново поехали не сразу. Дядя Саша обедал, рассказывал, как ходил в мэрию.

– Все по закону, – сказал он.

– Не может этого быть, Саша, – возмущались взрослые. – Ты посмотри, какие деревья они валят, столетние, здоровые!

– Строевой лес они валят, Катюша, – макая черный хлеб в подсолнечное масло с крупной солью, сказал дядя Саша. – На продажу. Лес сдан в аренду, согласно новому закону, а арендатор…

– Может делать все, что хочет? Не может этого быть!

– Я все утро провел у прокурора, – вздохнул дядя Саша.

– А ты видел дом у этого прокурора? Из золотого бруса дом! Да, Саша, ясно как день, что с его подачи и…

– Что ты от меня хочешь? – закричал вдруг дядя Саша и грохнул ложкой по столу так, что она отскочила и упала со звоном на пол. – Что я могу? Взять ножи в руки и занять круговую оборону? Забаррикадировать дорогу? Окружить Легкие горы кольцом и расстреливать каждого, кто с топором сюда входит? Что ты хочешь от меня, Катя?

Мама отвернулась от него. Динка увидела, что она заплакала.

– Надо в газету написать, – сказала Света, – и фотографии…

Дядя Саша поднял ложку, крякнул, сказал уже спокойно:

– В газете знают. Не у нас одних такое. И в Центральной усадьбе, и в Луке… Все все знают, только сделать ничего не могут. А, Дина! – увидел он вошедших ребят, притянул к себе Динку. – Плакала Дина, как лес вырубали?.. В Кувшиново поедем?

Динка не ответила. Она посмотрела на дядю Сашу и спросила:

– Ты начальник?

– Ну… да.

– Большой?

– В общем, да, большой. Я большой начальник маленького завода.

– Почему ты им тогда не скажешь?

– Что?

– Чтоб не рубили.

Дядя Саша долго молчал. Он смотрел на Динку, но будто сквозь нее. Потом вздохнул и сказал:

– Если бы я мог, Динка, я бы приказал им, я бы обязательно приказал. Но я даже не знаю, кто это. Ведь эти мужики, что пешком отсюда домой пошли, они ведь просто работники, исполнители, а вот узнать бы, кто их нанял… Ладно, все, в Кувшиново! Женька! В сарае удочки, неси в машину.

Кувшиново

Лодка резала темную воду, скользили по бортам круглые листы кувшинок, похожие на гладкие кожаные заплатки. Весла мерно опускались в воду и поднимались в небо, ведя за собой хоровод прозрачных брызг. Динка сидела на носу и удивлялась: брызги прозрачные, а вода в озере темная, почти черная. Дядя Саша греб, а Юрась и Женька сидели на корме. Женька приехал сегодня с дядей Сашей. Он сразу Динке не понравился. Когда дядя Саша их знакомил, то сказал, смеясь:

– Знакомьтесь: Женька – это Динка, Динка – это Женька.

Женька снисходительно скривился и даже наушники от плеера из ушей не вытащил. Он и сейчас их не вынимал, и что-то шумело и бумкало у него там. Динка злилась. Потому что вокруг было так тихо, а тут это бумканье! И дядя Саша ну будто бы ничего не замечает! А маме хоть и не нравится, но она молчит, всю дорогу молчит, она, наверное, на дядю Сашу обиделась, что он закричал.

Динка смотрела на Женьку и вдруг вспомнила мамин разговор с тетей Аней, Женькиной мамой. Они пололи свеклу, а Динке сказали поливать клубнику. Динка набрала полную лейку, и вода полилась струйками из дырочек, а Юла стала прыгать, ловить эти струйки, будто хотела укусить. Динка засмеялась и вдруг услышала, как тетя Аня сказала маме:

– А говорят, детдомовские дети смеяться не умеют.

Мама посмотрела на тетю Аню как-то странно, помолчав, ответила:

– Просто уже много времени прошло.

– Не жалеешь?

– О чем?

– Ну… Сережа… может быть, не стоило брать ребенка из детдома?

– Это была его идея, – угрюмо сказала мама.

Дальше слушать Динка не стала. Вот еще, очень надо! Тетя Аня сама не знает, что говорит, всякую ерунду! И чем больше Динка злилась, тем заливистее смеялась. Громче и громче, лишь бы не слышать, о чем там они говорят…

…Это была его идея. Правда, он хотел взять мальчика, но Катя, как увидела Динку, ни о ком больше думать не могла. Она уговорила его. Сказала: “А потом возьмем мальчика. А Дина будет помогать”.

– Почему же он ушел?

– Потому что это непросто – воспитывать ребенка, – начинала закипать Катя.

– Да еще и чужого, – согласно закивала Аня. Катя отвела глаза. Она сама об этом думала постоянно. Труднее воспитывать “чужого”? И когда “чужой” становится “своим”? Динка сначала была… ну, как дочка знакомых, которые уехали и попросили присмотреть за ребенком. Катя присматривала. Кормила, гладила платья, заплетала волосы, уроки помогала делать, сказки на ночь читала. Целовала. Иногда через силу. Особенно в первое время. Пока не выветрился из Динкиной кожи запах тухлой воды и серых коридоров. Иногда забывала. Иногда начинала строить планы и вдруг с досадой понимала: ах да, Дина же, ее-то куда…

Когда, в какой день и час, эта чужая девочка стала своей, Катя не знала. Не просто своей, а дороже, важнее единственного, любимого Сереженьки, с которым прожили душа в душу 12 лет.

– Просто жалко, – сказала опять Аня. – Вы были такой парой, так хорошо жили…

– И что?! – не выдержала-таки Катя, взорвалась. – Мне надо было вернуть ее в детдом? Из-за того, что он не смог привыкнуть? Не научился жить, согласуясь еще с чьими-то интересами? Не полюбил, не принял? Мне надо было отдать ее обратно? – шипела Катя. Динка с Юлой продолжали свою игру.

– Нет, нет, что ты… – отодвинулась Аня. – Я совсем не это имела в виду… просто вы такая красивая была пара, и мы все его так любили… а теперь…

– А теперь любите Динку! – сурово сказала Катя. – Она моя дочь, она моя, и мне все равно, что вы все об этом думаете!