Оливия Агостини - Ржавчина в крови

Она сразу вызвала антипатию, но яне распрощался с ней немедленно из-за её волос — великолепных светлых локонов, которыми и любовался всё время, пока шло прослушивание, машинально кивая головой, но не слыша ни одного слова из того, что она произносила.

К счастью, когда она поинтересовалась, можно ли использовать нож для резки бумаг как кинжал, Леда вовремя помешала мне согласиться, посоветовав ей воспользоваться воображением.

Так менее опасно, поскольку лезвие ножа для бумаги остро заточено. А для нас, подчеркнула Леда, это важно, поскольку об актрисе судят по многим качествам, но в первую очередь по силе её воображения.

Потом явилась восемнадцатилетняя девица, черноволосая, с короткой стрижкой и накрашенными ресницами. Она села, теребя свою короткую юбку, и заговорила о Шекспире как о школьном приятеле.

Затем вошла худенькая, как тростинка, светловолосая девушка с пухлыми губами, вся в веснушках. Её звали Роза Дэлтон, до сих пор помню это имя, потому что даже подумал было, что она могла бы подойти, но тут же отказался от этой мысли, увидев её безобразные руки: пальцы жёлтые от никотина, ногти обгрызены.

Я проводил ее улыбкой сожаления и вздохом неодобрения.

Настал черёд Лавинии. Она вошла в комнату одна, дважды постучав и подождав, пока я дважды не крикнул ей «Соте in » [31] Войдите ( англ.). . На ней было фиолетовое платье, вопреки суеверию, и мне понравилось, что она не уступает условностям, хотя родилась и выросла, можно сказать, по законам театра.

Она не села, а остановилась, вытянувшись в струнку, и пришлось предложить ей стул. Мне хотелось, чтобы она почувствовала себя раскованно, и потому я задал неверный вопрос.

— Didn't Evelyn accompany you? [32] Эвелин не пришла с тобой? ( англ.).

— No, she had rehearsal today [33] Нет, у неё сегодня репетиция ( англ.). .

Я вспомнил, что два дня назад Эвелин рассказала мне за ужином о своих новых обширных планах. Она только что начала репетировать в Королевском шекспировском театре классическую пьесу Сон в летнюю ночь, премьера которой намечалась на лето, и это ещё одна причина, почему она ни за что не согласилась бы на роль синьоры Капулетти, которую, как я тогда же понял, даже и предлагать ей не стал бы.

Лавиния сцепила пальцы, чтобы они не дрожали. Но это не помогало, кроме того, ей не удавалось спокойно смотреть на нас, она всё время переводила взгляд со стола на мой нос, со стены за нами на свои туфли.

Когда она увидела, что Леда поднялась, желая посмотреть на неё в профиль, покраснела. И Леда тоже покраснела, возвратившись к своему стулу и предприняв немало усилий, чтобы рухнуть на него, а не мимо.

Я спросил, есть ли у неё какой-нибудь театральный опыт, хотя прекрасно знал, что есть, — но мне хотелось, чтобы, ответив утвердительно на первый вопрос, она обрела хоть немного уверенности в себе.

Я держался как преподаватель, помогающий робкому ученику простейшей подсказкой, за которую он должен ухватиться.

Я растрогался, разволновался при мысли, что видел Лавинию ещё ребёнком, когда отец приводил её за руку на съёмочную площадку, и что теперь не открываю её для себя, а лишь встречаю вновь.

Я прикусил язык, чтобы не спросить её о Джоне, вовремя сообразив, что лучше не напоминать о сбежавшем родителе. Эвелин даже перестала упоминать его имя в наших разговорах, вырвав, словно сорняк, воспоминание о нём из своего сердца.

— Well… [34] Хорошо… (англ.). — произнёс я спустя некоторое время, когда разговор явно затянулся, и указал на сценарий, который мы раздали всем девушкам, ожидавшим приглашения на собеседование. Почему бы не попробовать вот эту сцену?

Лавиния кивнула, пробежала глазами страницу и посмотрела на меня. Неловко поднялась. Губы побледнели, лицо побелело, и я испугался, что она сейчас упадёт в обморок. Но этого не произошло, она стояла прямо, не шелохнувшись, и смотрела на нас.

Леда подняла бровь, желая без слов приободрить Лавинию, явно испытывая симпатию из-за нерешительности, сближавшей их.

Лавиния опустила ресницы, медленно сжала кулак и посмотрела не неё:

— What's here? .. [35] Что это? (англ.).

Что вижу я! В руке Ромео склянка! Там яд принёс безвременную смерть.

И замолчала.

Я подался вперёд, ей навстречу, прося отбросить робость, неважно, что она не помнит точно слов, нам нужен не Шекспир, а только её игра.

Лавиния вздохнула, поправила волосы, взглядом умоляя отпустить её.

— Go on, please [36] Продолжай, пожалуйста (англ.). , — всё же тихо попросил я.

Лавиния опустила голову и, сдавшись, сделала из вежливости ещё одну попытку:

— О churl! Drunk all, and left no friendly drop to help me after?..

О жадный! Выпил всё и не оставил даже капли милосердной мне на помощь! Тебя я прямо в губы поцелую. Быть может, яд на них ещё остался — он мне поможет умереть блаженно.

И умолкла, затаив дыхание.

— Sorry, I can’t [37] Извините, не могу (англ.). , — произнесла она наконец.

Когда я спросил почему, она ответила, что никогда не сможет играть так же, как её мать, мы ведь, конечно, ждём от неё именно этого — что она станет юным повторением великой Эвелин Уоллес. Но она ничего не может поделать, у нее нет материнской стати, её уверенности, её сценического обаяния. Её таланта.

— Why are you laughing? [38] Почему смеётесь? (англ .). — спросила она, удивившись моей улыбке и округлив глаза.

Леда тоже не понимала, почему я смеюсь.

— Что с тобой? — спросил она, посмотрев на меня в упор.

Я пожал плечами. Если бы мне нужна была Эвелин, мы позвали бы Эвелин, а не её дочь. Мы не из тех, кто считает, будто цветы в саду источают одинаковый аромат и что Капулетти и Монтекки во что бы то ни стало должны ненавидеть друг друга.

Лавиния долго смотрела на меня, пока не убедилась, что я говорю искренно, и улыбнулась.

— Уста твои теплы , — произнесла она наконец как Джульетта. И повернулась, чтобы выйти.

Когда Леда выглянула в коридор, приглашая следующую девушку, я уже понял, что больше ничего не жду в этот день.

Я подождал неделю, прежде чем познакомил их. Тем временем занимался разными делами, связанными с производством фильма, ходил со старыми друзьями по ресторанам, побывал на спектакле Питер Пэн в Вест-Энде и постарался убедить Эвелин, что её дочь непременно должна играть в моём фильме.

Я не понимал, почему она так упорствовала. В какой-то момент даже подумал, будто она ревнует Лавинию к будущему, которое открывается перед ней, полное надежд и обещаний, в каких самой Эвелин теперь уже отказано. Но это слишком мелочная мысль, и я сразу же отправил её в самый дальний уголок памяти, стараясь найти убедительные доводы в пользу моего предложения.