Роман Грачев - Вокзал для одного. Волшебству конец

Три года мы гадали, есть ли у нее парень, а если есть, то кто? С какого курса? Красив ли, богат или просто хороший человек (мужчин последней категории с каждым годом в природе встречалось все меньше, и девчонки наши неприкаянные аккурат после второй кружки пенного напитка начинали заунывную песнь свою о невозможности отыскать достойного партнера). Несколько раз ее видели с мужчинами в дорогих костюмах и на представительных автомобилях, явно нездешними, и слухи тогда ходили самые разные: подцепила мажорика, папика, спонсора… однако наши же собственные знания о ней опровергали подобные домыслы. Не такой она человек, чтобы дорогую «огранку» себе подыскивать. Почему-то все были уверены, что если она и заведет себе мужчину, то это будет не приятель на сезон и не самец на выходные, а Настоящий Мужчина Навсегда. В глубине души даже завистники и неудачливые ухажеры желали ей счастья.

Со временем так и случилось. Появился молодой человек по имени Петр (если честно, не очень-то и молодой для нашей двадцатилетней хохотушки – тридцать три годика, аккурат Христово озарение), и остался с ней навсегда. Вечером после вечеринок забирал на машине, утром подвозил на занятия, однажды даже присел с нами за столик, когда мы отмечали успешно законченный семестр. Милый, обходительный с дамами, остроумный, поддерживал наши пустые студенческие диалоги и даже иногда уводил их в совершенно иное, интересное для нас, русло. Словом, хороший парень, и дай Бог нашей Наталке всего самого большого и светлого…

Но однажды я увидел, как она плачет. Она сидела на первом этаже под лестницей, где мы раньше курили, пока ректор не издал указ курильщикам убираться на улицу. Наталка запрет нарушила, дымила сигаретой, присев на драном диване. На мои вопросы она отвечала крайне неохотно, но когда рассказала все, заплакала горючими слезами. Я был первый (и, к слову, единственный), кто видел ее слезы.

Петр оказался женатым человеком. Причем не просто женатым, но и обладателем двух взрослых детей – сына десяти и дочери семи лет. Более того, он собирался бросить их и уйти к Наташе. Новость эта, как уже упоминалось, одновременно и шокировала, и обрадовала меня. Ничто так не воодушевляет неудачника, как неудачи ближнего.

Однако «радость» моя длилась недолго.

Плакала Наташа от того, что в любом случае собиралась принять предложение Петра выйти за него замуж. Она горевала, осознавая, что оставляет без отца двух очаровательных детей. Она знала, что вонзает нож в спину незнакомой женщине. Возможно, женщина эта достойна была и пыток на дыбе, Петр ничего о ней не рассказал – ни плохого, ни хорошего – но от угрызений совести Наталью это не избавляло. Наташа плакала у меня на плече минут пятнадцать, а под конец, успокоившись, на мой вопрос «Что ты решишь?», ответила: «Я выйду за него. У меня нет выбора».

Тогда я не стал глумиться над ее уверенностью в отсутствии иных вариантов, но теперь, спустя годы, знаю: иногда у тебя действительно нет выбора. Точнее, любой выбор – говеный. Уж простите за мой французский.

Мы гуляли на свадьбе. Гостей было немного, остановились на самых близких друзьях, в число которых входил и я. До определенного момента свадьба была шумная и веселая. Петя пригласил своих детей от первого брака, но пришел лишь сын, а дочку не пустила мама (впоследствии я узнал, что дочку откровенно настраивали против отца, и отношения у них пришли в упадок). Где-то через пару часов после начала торжества начались поздравления друзей и близких. В числе родственников жениха обнаружилась странная бабка, с которой Петр не был близко знаком.

Она была похожа на ведьму.

– Желаю тебе, Петенька, – сказала бабушка, поднимая бокал с красной жидкостью, – узнать ту же горечь и ту же боль, какую узнала брошенная тобой супруга. А тебе, невестушка молодая, не Бог будет судья…

Взмахнула бокалом, разбрызгала мерзость свою бордовую и ушла из зала. Лишь всеобщее оцепенение не позволило поймать старуху и скрутить на месте.

Кое-как догуляли до конца. Наташка от души умылась слезами, а Петя оборвал телефон, пытаясь докопаться до автора этой сцены. Жена его всячески отрицала свою причастность, но едва ли старуха могла явиться на чужую свадьбу по собственной инициативе.

В общем, напились тогда на свадьбе изрядно, но постепенно успокоились. А потом новобрачные стали вместе жить.

Мы вскоре закончили университет. Наташка защищала диплом уже на седьмом месяце беременности. Осенью того же года родилась у нее замечательная девочка, пухленькая, глазастенькая и, по слухам, такая же шустренькая и жизнерадостная, как и ее мама. Назвали Лизаветой. Я особенно не следил за их судьбой, лишь иногда перезваниваясь или слыша какие-то новости от общих знакомых. В целом, слышал только хорошее. Петр начал строить дом за городом, поддерживал как мог своих ребятишек от первого брака, сын часто бывал у них в гостях. У Натальи дела тоже шли в гору…

С маленькой Лизаветой я встречался лишь дважды. В первый раз – когда мы с друзьями приходили к Наташке в гости после возвращения из роддома… а второй раз уже после похорон. Когда девочке исполнилось пять, Наташка умерла от опухоли головного мозга.

На кладбище приехал чуть ли не весь наш курс. Плакали все, в том числе и я. Наташа не изменила себе, продолжала улыбаться даже в гробу, подставив бледное высохшее лицо под солнечные лучи. Мне казалось, что невозможно ненавидеть Господа Бога сильнее, чем я ненавидел его в тот момент, на кладбище, но я понял, что ошибался, когда вечером в опустевший дом родная тетка Петра привезла Лизавету. Ребенок приехал домой радостный, а мамы не оказалось на месте.

– Мама уже приехала? – спросила девочка.

Взрослые понимали, что бесконечно отмахиваться сказками не удастся, поэтому решили аккуратно сказать правду.

– Мама не приедет, Лизонька. Она на небе…

– А когда она придет с неба? – заподозрила неладное Лиза. – Она мне обещала…

Так я и не узнал, что именно Наташка успела перед смертью пообещать дочке. Лиза не закончила фразу, застыла с остекленевшими глазками. Очевидно, вспомнила разговоры, которые время от времени вели с ней мудрые взрослые, сопоставила факты – ухудшающееся самочувствие мамы, круги под глазами, долгие дни, проведенные в больничной палате… и чудовищное горе в тот же миг обрушилось на хрупкие детские плечики.

– Мама!!!!! – вопил ребенок, вырываясь из объятий отца. – Отпустите меня к маме!!!!! Я хочу на небо к маме!!!!!!

Истерика продолжалась больше часа. Я не дождался конца, бежал из квартиры. Вдвоем с бывшим однокашником мы пили коньяк из горла в ближайшем парке. Я был твердо уверен, что никогда не забуду этого крика…

…Так и не забыл. И вспомнил о нем именно сейчас, когда впереди остался последний вагон и локомотив. И еще вспомнилась фраза Наташки, произнесенная с улыбкой человека, обреченного на короткое счастье: «У меня нет выбора».