Джулия Стюарт - Сват из Перигора

Вот и на этот раз вся деревня, совершенно естественно, предположила, что неоднократные комментарии старушки относительно температуры воды относятся именно к речке. И лишь несколько часов спустя, когда Лизетт Робер повернула кран в душевой, — предварительно вычистив оттуда семь серых перьев и целую гору черно-белого помета, — по деревне разнеслась весть об отсутствии горячей воды. Отклики не заставили себя долго ждать, и за какой-то час администрация района получила сто двадцать семь телефонных звонков от возмущенного населения, насчитывавшего не более тридцати трех человек. В основном звонили, конечно же, активисты «Тайного комитета против муниципального душа», говорившие измененными голосами и с разными акцентами, дабы повысить количественный статус жалоб…

Убедившись, что мать в сухости и сохранности, Гийом поспешил, насколько позволяли его магазинные кожаные сандалии, обратно в «Грезы сердца», сгорая от желания поскорее услышать, как прошла поездка Эмилии Фрэсс и Жильбера Дюбиссона в Сен-Жан-де-Коль. Оказалось, что за время его отсутствия на половичке у двери скопилась корреспонденция: неизвестно какое по счету послание от художника, автора вывески, с требованием оплатить его труд и письмо, явно адресованное в дом по соседству. Ошибка тотчас напомнила свахе о болване почтальоне, который весь предыдущий день торчал в его мозгах, да так крепко, что пришлось во второй раз идти в церковь, чтобы хоть как-то отвлечься. Крошечная паства, потрясенная повторным появлением Гийома в храме Божьем, немедля предположила, что сваха наверняка согрешил, причем гнуснейшим и извращеннейшим образом, и большую часть времени, пока шла служба, гадала, что же такого он натворил и с кем именно. Жильбер Дюбиссон не покидал сваху даже ночью — почтальон топотал по его снам тяжелыми башмаками, под ручку с Эмилией Фрэсс в старинном свадебном платье, будто обрезанном по колено.

Даже сейчас, на работе, Гийом не мог спокойно сидеть на вращающемся стуле и, несмотря на раскалывающуюся от тяжести почтальонских башмаков голову, немедленно принялся за уборку. Стирая пыль с красного диплома Академии мастеров-парикмахеров Перигора в деревянной рамке, он представлял, как Жильбер Дюбиссон досаждает Эмилии Фрэсс беспрестанной трескотней. Проходясь тряпкой по четырем декоративным бело-голубым кофейным кружкам, специально выставленным вверх дном по каминной доске, дабы хоть как-то оживить помещение, он думал об одержимости почтальона своими ящиками для цветов и как он наверняка утомил спутницу хуже смерти. Протирая старую решетку камина, на которую до сих пор сыпалась древняя сажа, Гийом размышлял об отвратительной привычке клиента мочиться за первым попавшимся деревом всякий раз, когда ему приспичит во время доставки почты, — наверняка и на сей раз мочевой пузырь подвел Жильбера. Напоследок Гийом взбил подушку с вышитым вручную редисом, и крошечное облачко волосяных иголочек пируэтом впорхнуло в стрелу солнечного света, бьющую из окошка. После десятилетий существования парикмахерской, даже несмотря на тщательную уборку, мелкие обрезки волос присутствовали везде и всюду. После того как пол засиял чистотой, сваха сварил себе кофе, сел за письменный стол и снял трубку телефона — прослушать голосовые сообщения, что поступили за время, пока его не было. Таковых не оказалось.

В своей любимой голубой рубашке с коротким рукавом, скрывавшей, как он надеялся, зимний плюмаж, от которого ему пока так и не удалось избавиться, сваха ждал Эмилию Фрэсс. Время шло, а владелица замка все не появлялась. Гийом расстегнул портфель, вынул оттуда бутылку минералки, наполнил стакан и проглотил две таблетки от головной боли, которые держал в нижнем правом ящике стола рядом с сушеными цветками вишни — отличнейшим, как известно, мочегонным. И передвинул босые ступни под столом на плитку попрохладнее.

Пытаясь как-то взбодриться, он медленно потянул за ручку узкого ящичка над животом. Полюбовался набором авторучек, разложенных по порядку в собственном маленьком отделении; одобрительно оглядел разноцветную коллекцию канцелярских резинок, разделенную по цветам на две аккуратные кучки: справа — красные и зеленые, слева — желтые и голубые. И уже приготовился переложить скрепкосшиватель в другое отделение, но тут открылась входная дверь. Это была Эмилия.

Мгновенно порозовев как вечерний закат, Гийом вскочил и, поприветствовав владелицу замка, проводил ее к креслу с облупившейся инкрустацией. Пока он готовил кофе, застенчивость улетучилась, ибо он уже чуял запах пикантных новостей, которыми ему вот-вот предстояло насладиться.

— Итак, — начал Гийом Ладусет, передавая клиентке кофе и устраиваясь поудобнее на вертящемся стуле. — Как все прошло? Жильбер ведь такой обаятельный мужчина, надеюсь, вы дивно провели время?

— Так и есть, — улыбнулась Эмилия.

— Так и есть? — переспросил сваха, не веря своим ушам.

— Я даже не знаю, Гийом, как тебя благодарить. И кстати, Жильбер оказался точь-в-точь таким, как ты его описал: непринужденным и очень общительным. Мы вспомнили старые добрые времена, и он рассказал обо всем, что произошло в деревне, пока меня тут не было.

— Не чересчур ли словоохотливым?

— Напротив! Знаешь, строго между нами, мы с мужем под конец почти совсем перестали разговаривать, так что для меня это настоящая отдушина — пообщаться с человеком, которому есть что сказать.

— Полагаю, он уделил достаточно времени рассказам о своих потрясающих ящиках для цветов?

— О да! — Эмилия повернулась к окну и указала на дом почтальона: — Видишь те герани с бордовым кольцом на листьях и желтыми кончиками — ну разве они не прелесть? Мы купили их вместе в Сен-Жан-де-Коль.

В замешательстве сваха медленно перевел взгляд туда, куда были устремлены глаза цвета свежего шалфея.

— И он ни разу вдруг не срывался с места? — недоверчиво поинтересовался Гийом Ладусет. — Поскольку, если такое было, я могу точно объяснить тебе, что он там делал.

Владелица замка на секунду призадумалась.

— Да, теперь, когда ты упомянул об этом… точно, так оно и было. Мы пили вино в баре рядом с платанами…

— Нет, все-таки этот человек безнадежен… — начал было Гийом.

— Он вдруг вскочил, извинился и куда-то исчез, но вскоре вернулся с красивой геранью — специально для меня. Представляешь, у нее листья пахнут морковкой! Я когда нюхала ее перед этим, аж засмеялась. Правда ведь, это так мило!

— Ну, я полагаю, сейчас еще слишком рано говорить, стоит ли вам встречаться во второй раз. — Гийом Ладусет потянулся в верхний левый ящик стола за папкой с кандидатурами. — Думаю, для разнообразия стоит попробовать устроить тебе свидание с кем-то еще.