Джулия Стюарт - Сват из Перигора

Не зная, с чего начать, Лизетт спросила фермера о его рыжих лимузенских коровах — почему они дружно подмигивают всякий раз, когда мимо них кто-нибудь проезжает или проходит.

— Потому что они счастливы, — просто ответил ее визави. — Как и я.

Затем она поинтересовалась насчет его пса — существа в равной степени грязного и неряшливого, правда, с собственной шерстью, — славившегося своим мастерством сгонять гусей в кучу и взявшего благодаря этому умению немало призов. Потом похвалила его артишоки, которые не просто прекрасно выглядели, но и оказались замечательными на вкус. Фермер отреагировал как-то рассеянно — всецело, видимо, поглощенный божественным видением, сидящим напротив него. Следующие несколько секунд они молча таращились друг на друга.

Первой не выдержала Лизетт Робер.

— Не хочешь выпить чего-нибудь? — спросила она, чтобы прогнать молчание.

— Я принесу. Тебе то же самое?

— Да, пожалуйста, — ответила повитуха.

Когда старик-фермер вернулся с двумя бокалами, Лизетт Робер за столом уже не было…

Дома Лизетт Робер первым делом набрала номер свахи. Гийом был уже в постели. Он спал, и неутомимый ветерок из окна спальни вился вкруг его внушительных желудей. Безжалостно выдернутый из сна и потому совершенно беззащитный, сваха согласился встретиться с ней немедленно в «Грезах сердца». Одеваясь, он пытался отгадать, из-за чего, черт возьми, весь сыр-бор, и лишь когда ноги скользнули в дежурные кожаные сандалии, до него вдруг дошло.

К моменту, когда он добрался до брачной конторы, повитуха уже ждала у дверей. Лизетт не проронила ни слова, пока он ковырялся с замком. Но стоило им оказаться внутри, а двери закрыться за их спинами, как она тут же потребовала объяснений:

— Как ты мог, Гийом?!

— Прошу тебя, сядь, пожалуйста, — попросил он, подводя ее к креслу с облупившейся инкрустацией. — Бокал вина? А может, что-нибудь перекусить? У меня есть запасные ключи от булочной. Я мог бы сгонять туда и принести нам парочку choux chantilly. [25] Пирожное с взбитыми сливками (фр.). Уверен, Стефан Жолли не будет возражать.

— Хватит пытаться отвлечь мое внимание сладостями, Гийом.

Видя, что попытка не удалась, сваха обошел стол, опустился на вращающийся стул и поднял руки вверх.

— А что мне еще оставалось? Он пришел, подписался на нашу «Непревзойденную Золотую Услугу» и сразу же попросил познакомить его с тобой. Я что, должен был сказать ему: «Нет, ты слишком старый и слишком вонючий, у тебя нет никаких шансов»? В конце концов, он мой клиент, причем давний. И потом, он не знает, насколько он уродлив, а ты не знаешь, насколько ты красива. В этом вы оба схожи. Так что все могло получиться.

Лизетт Робер продолжала смотреть на сваху, не говоря ни слова.

— Я и так сделал все, что мог. Ты ведь наверняка заметила, что имени Марселя Кусси нет в книге регистраций. Он ни разу не пользовался душем с тех пор, как его установили. Мой друг из Нонтрона специально уступил свою ванну. Мы три дня вымачивали Марселя. Я привел в порядок его парик. Он был в ужаснейшем состоянии.

— Да ему даже не о чем было со мной поговорить!

— Странно. — Сваха задумчиво сдвинул брови. — Я сам лично дал ему кучу интересных тем для беседы. Мы с ним практиковались все время, пока он сидел в ванне. Могу поклясться, он выучил все назубок. Должно быть, старик чересчур разнервничался и просто все позабыл. Нельзя его за это винить.

— И я не понимаю, почему надо было непременно встречаться в баре «Сен-Жюс». На нас все глазели. Я думала, мы встретимся снаружи и поедем куда-то в другое место.

— Вообще-то, план был именно такой. Должно быть, старый негодник просто решил похвастать тобой перед остальными.

Лизетт хранила молчание.

— Каждый человек заслуживает шанс на любовь, Лизетт. По крайней мере, он попытался.

— Я специально купила новое платье!

— Ну, тогда есть и хорошая новость: ты купила его не зря.

— Это почему?

— У меня на примете еще один «золотой» клиент, который очень хотел бы с тобой познакомиться.

— Еще один?

— Да.

— Нет уж, второй раз я на такое не подпишусь.

— Ну же, Лизетт, все было не так уж и плохо. Вернее, не было бы, если б Марсель Кусси строго придерживался плана действий.

— И кто он?

— Этого я не могу сказать.

— Почему?

— Конфиденциальность превыше всего.

— Ну хоть какой он из себя?

— Я бы описал его как хорошо сложенного джентльмена — кстати, у него прекрасная стрижка, не в пример той жути, что кое-кто в нашей деревне носит у себя на голове, — с весьма тонким вкусом. И под этим я имею в виду, что он никогда не станет есть всю ту гадость, что скармливают туристам.

— Даже не знаю. Один раз я уже пала жертвой твоих способностей к преувеличению.

— Лизетт, поверь, это идеально точное описание. И тебе не придется встречаться с ним в баре «Сен-Жюс». Это будет вне Амур-сюр-Белль, обещаю.

— И где же?

— Я постараюсь, чтобы это было одно из твоих любимых мест. Что скажешь?

— Ладно. Но заруби у себя на носу, Гийом Ладусет: это последнее предложение, на которое я соглашаюсь.

И с этими словами повитуха поднялась с подушки с вышитым вручную редисом.

Проводив ее до дома, сваха вернулся в постель, где несколько минут пролежал в своей излюбленной позе: на спине, руки по швам, точно мертвец в гробу. А затем повернулся, зажег ночник и принял очередную таблетку от головной боли — на случай, если ненавистный почтальон опять растолкает локтями его сны и примется топотать по ним своими тяжеленными башмаками.

К немалому своему смятению, на работу в то утро Гийом Ладусет явился раньше обычного. Беспощадность температуры воды означала, что свахе не удалось задержаться в общественной душевой, несмотря на божественный аромат покупки из Перигё, которую перед выходом из дома он сунул в карман своего элегантного шелкового халата цвета «бургунди» для улучшения настроения. В кои-то веки Гийом закрыл кран в строго отведенное время, без обычных своих затяжных омовений, то и дело прерываемых сериями оглушительных ударов кулаком в дверь, за которыми неизменно следовало раздраженное «Давай уже пошевеливайся!». Нынешний сеанс оказался настолько кратким, что у свахи даже осталось время посидеть на короткой деревянной скамейке в крошечном предбаннике и как следует просушить между волосатыми пальцами — роскошь, в коей ему пришлось отказать себе с самого первого дня установки душа, отсюда и постоянные опасения насчет межпальцевого грибка.

«Грезы сердца» были последним местом, где ему хотелось бы сейчас находиться, — и не только из-за оглушающей боли в голове. Он знал, что появление почтальона — всего лишь вопрос времени. Пройдет час, от силы два, и тот влетит, усядется на скамейке со своей неизменной пачкой печенья «Пти Борр Лю» и, щедро усыпая пол крошками, примется в мучительных подробностях излагать, как замечательно они с Эмилией Фрэсс провели время в Сен-Жан-де-Коль. Гийом Ладусет нагнулся поднять с половичка конверт, и раздражение его лишь усилилось: на сей раз письмо доставили по нужному адресу, а значит, лишили сваху возможности почувствовать превосходство над бестолочью почтальоном. Он убрал счет за электричество в правый верхний ящик стола до лучших времен и сварил себе кофе. Затем переставил кресло с облупившейся инкрустацией так, чтобы загородить ненавистный вид на purkulettes jaunes, сел на вращающийся стул и с ужасом приготовился услышать звук открываемой двери.