Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 7, 2003

«Я — математик», — гордо сказал Норберт Винер. «…Я все же понял „нутром“, так сказать, что я — математик: тот, кто занимается математикой, в полном смысле этого слова, так, как „занимаются“ любовью. Математика стала для меня возлюбленной, всегда благосклонной к моим желаниям» (Александр Гротендик, «Урожаи и посевы» — http://www.mccme.ru/free-books/recoltes.ps).

Математиков уровня Винера и Гротендика в двадцатом веке очень немного. Оба они математики в превосходной степени, чистая культура профессии.

Никогда я не мог и не смогу сказать о себе так. Математика была и осталась рядом со мной. Но я не вошел в волшебный сад — как называл математику Гильберт. Я остановился у калитки. Не знаю почему. Может быть, я шел со слишком громоздкой поклажей и попросту не протиснулся в двери. А может быть, не хватило терпения и таланта.

Сейчас я с каким-то щемящим чувством слежу за тем, как мой сын делает самые первые шаги к этой калитке. Решает задачи, говорит первое «ах!». Расстраивается, не найдя очевидного (когда уже знаешь, оно почему-то всегда очевидное) решения. Он только учится говорить, я бы хотел, чтобы он научился, чтобы он почувствовал удивительную пластику смысла, которая есть только в математике. (Я работал не только в математике, и мне есть с чем сравнивать.)

Я помню, как над столом моего университетского товарища прочел написанное от руки изречение Пуанкаре: «На свете есть только две вещи, которыми стоит заниматься: изучение математики и преподавание ее». Мой товарищ был одним из первых на курсе. Все обещало блестящее будущее… Сейчас он зарабатывает себе на хлеб, преподавая абитуриентам азы, натаскивая их на вступительные… Но он остался верен императиву Пуанкаре, пусть и в таком вырожденном виде.

Однажды Гильберта спросили о его ученике. Великий математик раздраженно ответил: «Он стал поэтом, для математики у него было слишком слабо развито воображение». У меня, как и у ученика Гильберта, воображения не хватает. Не только чтобы увидеть «сумасшедшие кабардизмы» академика Фоменко, но и обычных героев обычной прозы — я могу увидеть одежду, фигуру, даже походку, но вместо лица всегда написано имя, что бы автор ни говорил и как бы его ни разрисовывал. Разве только Толстой…

Кстати, рисунки Фоменко кажутся мне не более чем профанацией тех абстракций, которые действительно видит математик (а Фоменко, может быть, и аховый хронолог, но математик-то настоящий). Они соотносятся как книга и плохая экранизация.

Когда я читал Гегеля или Шеллинга, то постоянно строил модели из Анализа и Теории множеств. Математика была и осталась для меня той осязаемой реальностью, которая помогает почувствовать гегелевский, совершенно нечитабельный на самом-то деле текст.

Говоря сегодня о математическом образовании, невозможно не коснуться реформы образования, которая висит над средней школой как дамоклов меч. У нас и на сегодняшний день одна из лучших в мире систем математического образования. И это можно утверждать вполне уверенно. По крайней мере мои однокурсники, разъехавшиеся по всем университетам мира, говорят это в один голос. То, что в США не все слава богу с математикой в школе, прекрасно знает американский президент, и зачем нам нужно копировать худший образец, понять нельзя.

«Федеральное правительство должно служить не системе, а детям.

Реформа образования будет основным направлением деятельности моего правительства.

Качество образования, предлагаемого нашими государственными школами, непосредственно касается нас всех — как родителей, как учащихся и как граждан своей страны. Тем не менее многие дети в Америке поставлены в неравные условия из-за заниженных требований, безграмотности и сомнения в собственных силах. В постоянно меняющемся мире, где от работников требуется владение все более сложными навыками, детям в буквальном смысле не находится места.

Так быть не должно».

Проект программы реформ в области образования Президента Соединенных Штатов Америки Джорджа Буша (документ находится на веб-сайте Правительства США по адресу: http://www.whitehouse.gov/news/reports/no-child-left-behind.html и приведен в электронном журнале «Курьер образования» — http://courier.com.ru/top/content/proposal.pdf).

Я хочу обратить особое внимание на слова американского президента: заниженные требования есть нарушение равноправия. Именно заниженные, а не завышенные, с которыми собрались всеми силами бороться сторонники образовательной реформы.

Наша система математического образования — может быть, единственное по-настоящему хорошее из того, что досталось нам в наследство от советской системы. Так давайте его сохраним, в первую очередь в память о людях, которые эту систему образования создали. Разрушить можно, и даже легко, восстановить потом будет уже нельзя, потому что восстанавливать будет некому.

Сайт МЦНМО — это замечательный ресурс, который самим своим существованием и работой противостоит профанированию школьной математики, отстаивает возможность школьника избежать разлагающего влияния заниженных требований.

Александр Пятигорский в своем романе «Философия одного переулка» говорит об отношении между учителем и учеником: истина не передается, а возникает внутри коммуникации учитель — ученик. Коммуникация — это место, где есть потенциал истины.

Потенциал, возможность. Истина может возникнуть, у нее есть шанс, но не больше.

В конечном счете главное в любом образовании — это учитель. И именно к учителю в первую очередь обращено большинство материалов сайта МЦНМО. И я верю, что они ему помогут.

Пишу под впечатлением только что прочитанного в вашем журнале (2002, № 12) очерка А. Е. Адам «Три дня июня 1941. Минск». Закончила свои воспоминания А. Адам скупыми словами: «3 июля 1944 года Минск был освобожден. Город отстроили и восстановили сравнительно быстро…», не пояснив, за счет чего и кого удалось в сжатые сроки восстановить Минск. Так уж случилось, что в освобождении столицы Белоруссии довелось принимать участие и нашему воинскому подразделению, прошедшему дорогами войны от Орла до Эльбы.

Почти год понадобилось нашим войскам, чтобы, сломив сопротивление противника, преодолеть расстояние от Орла до Минска. После Курской битвы особо ожесточенные бои развернулись на водном рубеже р. Сож (приток Днепра). На левом побережье Днепра войска остановились: началась скрупулезная, длительная подготовка к предстоящей крупномасштабной операции «Багратион». В результате ее осуществления была полностью освобождена от немецких захватчиков Белоруссия. К этому времени, на горьком опыте первых двух лет войны, наши полководцы наконец научились воевать. Об этом свидетельствуют блестяще проведенные операции на Курской дуге и в Белоруссии. Сосредоточив крупные силы на сравнительно небольшом участке фронта, танковые соединения при поддержке пехоты, артиллерии и авиации с нескольких плацдармов прорвали оборону противника и по сходящимся направлениям устремились к Минску. Именно они — танкисты — первыми 3.07.1944 года ворвались в город. Мы, пехотицы, конечно же, приотстали: улицы Минска заполонились проходящими колоннами пехоты только в последующие два дня.