Леонид Сергеев - Летние сумерки

Ирина проводила минчан до автобусной остановки, и сразу загрустила; брела вдоль моря к поселку и снова вспомнила Мытищи и родных, но, странное дело, почему-то ее не потянуло домой, как в день приезда, ей вдруг захотелось еще побыть здесь, на курорте, только не хотелось оставаться одной.

— Сегодня на террасе переночует один наш родственник, — сказала хозяйка, когда Ирина вечером появилась во дворе. — Больше его негде устроить.

Поднявшись на террасу, Ирина увидела за столом огромного мужчину с грубым небритым лицом — громко чавкая, он уминал колбасу с булкой. Около стола стояла раскладушка.

— Присаживайся, угощайся, — пробасил верзила.

Ирина поблагодарила и быстро спустилась вниз, к хозяйке.

— Как же так? — тихо спросила она. — И он там… и мы вместе будем ночевать?

— Ну и что? В поезде-то спишь, а здесь не можешь? Чего испугалась-то? Он тебя не съест.

Ирина легла на кровать не раздеваясь и всю ночь не сомкнула глаз — все всматривалась в угол, где завалился мужчина, все думала, не набросится ли он на нее. Даже когда мужчина храпел, Ирина думала, что он просто притворяется и только выжидает момент, когда она закроет глаза — на этот случай даже взяла в постель туфлю, приготовилась стучать в перегородку, звать соседей.

Мужчина проснулся чуть свет, зевнул с рычанием, растер затекшие ноги и руки. Потом спустился к рукомойнику, долго плескался, крякал и гоготал, потом поднялся на террасу, оделся и… вынул из под стола две сетки с игрушками.

— Детишкам в подарок купил! — подмигнул Ирине. — У нас, в Старом Крыму, игрушек совсем нет. Счастливенько отдохнуть, сестренка! — насвистывая, он затопал по ступеням.

На пляж Ирина пришла во второй половине дня. На ее месте около камней расположилась компания художников с этюдниками. Они наперебой что-то рассказывали друг другу и громко смеялись. Сидящие невдалеке отдыхающие прислушивались к художникам, пододвигались ближе, начинали улыбаться. Ирина тоже хотела присесть рядом, но все-таки прошла мимо и постелила полотенце у самой воды.

Среди художников особенно оживленным был высокий блондин с приветливым, располагающим к себе лицом. Он говорил больше всех и то и дело кивал и махал рукой кому-то на набережной. Оборачиваясь, Ирина несколько раз встречалась с его взглядом, и тогда блондин на минуту умолкал и улыбался ей дружелюбно и просто.

Вскоре художники всей компанией шумно вошли в море и, весело перекликаясь, поплыли к буйку.

В тот день Ирина загорала дольше обычного, и кожа у нее сильно покраснела; перед сном она растерла себя одеколоном, но все равно сожженное тело ныло всю ночь. Утром хозяйка сказала ей:

— Ты ж вся обгорела, милая! С нашим солнцем шутить нельзя. Ты вот что — сегодня на море не ходи, а отправляйся-ка в лес. Там полно грибов, шиповника, шелковицы, кизила. Ягоду принесешь, варенье наварю. Возьмешь домой, своих угостишь.

Лес начинался на склоне горы, которая подступала к поселку. Часа три Ирина бродила по полянам со множеством упругих цветов и ручьев, сбегавших с горы; набрала целую сумку белых и ягод, а когда вышла на опушку, неожиданно увидела перед собой мужчину. Он стоял к ней спиной, высокий, в рубашке-размахайке, белой кепке и белых брюках.

Ирина хотела свернуть, но мужчина обернулся, и Ирина узнала в нем блондина, который был на пляже. Только теперь Ирина заметила в его руках кисти, а около кустов — мольберт на треноге.

— Вот это чудо! — улыбаясь, воскликнул блондин. — Из леса вышла не русалка, не колдунья… Живая женщина! Потрясающе!

Он подошел к остановившейся в нерешительности Ирине, поздоровался. На вид он был чуть старше ее, загорелый, красивый.

— Мы вчера виделись на пляже, верно? — спросил он и, когда Ирина непроизвольно кивнула, выпалил:

— Знаете что, попозируйте мне.

Блондин подбежал к мольберту и поднес его ближе к Ирине.

— Нет, нет, — в замешательстве произнесла Ирина и направилась к поселку.

— Я вас провожу.

Блондин сложил мольберт и догнал Ирину.

— Откуда эта прекрасная женщина? Из Ленинграда? У всех ленинградцев какие-то одухотворенные лица.

— Нет, нет. Вы ошиблись. Я почти из провинции.

— В самом деле?

— Да. Так что ничего для вас интересного.

— Наоборот. Еще интереснее. А все-таки откуда?

— Вы, наверно, из Москвы, — сказала Ирина. — И, наверно, слышали про Мытищи?

— Конечно. Но какая же это провинция?! Почти Москва. А я живу с другой стороны Москвы. В Люберцах, знаете?

Ирина кивнула.

— Значит, встретимся посередине — в Москве, — засмеялся он и протянул руку: — Олег.

— Ирина.

— Вы здесь одна или с мужем?

— Одна. Муж работает и сидит с нашей дочкой.

Они подошли к дому Ирининой хозяйки.

— До свидания, — улыбнулась Ирина.

— Давайте вот что, — Олег дотронулся до ее руки, — сходим вечером в ресторан? Знаете открытый ресторанчик на набережной? Поговорим, поближе познакомимся.

— Хорошо, — улыбнулась Ирина и покраснела от внезапной смелости.

К вечеру Ирина дольше обычного приводила себя в порядок — за многие годы она впервые шла на свидание и сильно волновалась.

У ресторана он стоял со своими друзьями, но, завидев Ирину, сразу отделился от них и пошел ей навстречу, а когда они вдвоем прошли мимо художников, шутливо им бросил:

— Наконец-то от вас отделался. Теперь у меня начинается настоящий отдых.

Олег вел себя легко и свободно, как обычно держатся уверенные в себе люди, но Ирину это не отпугивало. «Вот только он, наверно, часто знакомится с женщинами», — подумала она.

— А что подумают ваши друзья? — спросила Ирина, когда они сели за стол.

— Ну конечно, то, что есть на самом деле: что мы понравились друг другу и не можем наговориться, — он улыбнулся открытой бесхитростной улыбкой. — Давайте, Ирина, скорее выбирайте, что будем есть. Я ужасно голоден, ведь прямо от мольберта. Вас писал. По памяти. Как вернулся в свою хибару, так и начал. Потом покажу.

Ирина смутилась и опустила глаза.

Сделав заказ официанту, Олег достал сигареты.

— Вы, конечно, не курите?

— Нет, — подтвердила Ирина.

— Ну и правильно. Женщине совсем необязательно курить. А давно вы здесь отдыхаете?

— Скоро неделю.

— А мы с друзьями уже второй месяц. Правда, несколько раз ездили на этюды по побережью.

— У вас такие большие отпуска?

— Нет. Берем за свой счет. Для работы с натуры.

Он рассказал о себе, о том, что живет с матерью, закончил Строгановку и работает на комбинате, где делают витражи, был женат…

— Вначале все было хорошо, — говорил Олег, — а потом начались ссоры. Знаете, как это бывает, вроде ни с того ни с сего. Не то, что мы разные, нет. Просто редко бывает, когда у двух людей все желания совпадают. То ей вдруг хотелось интересно провести время, развлечься, а мне — поработать. Я ведь на комбинате только деньги зарабатываю. Работа там унылая, а дома занимаюсь живописью. Я серьезно отношусь к живописи… Ну а иногда мне хотелось побыть в компании друзей, а ей — посидеть дома, почитать. Вроде бы мелочи, а с них все и началось… Но вообще серьезная работа несовместима с праздностью. Ради одного приходится отказываться от другого… Потом покажу вам свои работы, здесь успел кое-что сделать. О живописи я могу говорить часами, здесь главное — меня вовремя остановить…