Леонид Сергеев - Солнечная сторона улицы

— Даже не уговаривай! Ни за что! Ни за какие коврижки!..

Брат опустил глаза и сказал:

— Хорошо! Тогда дай хотя бы на пару дней.

— На пару дней? — переспросил я. — Ну ладно, на пару дней возьми, так и быть. Но не больше. Через пару дней обязательно принеси. Не принесешь…

— Принесу, — прервал меня брат, взял пистолет и ушел.

А через два дня был мой день рождения, и как-то я забыл о пистолете. Набежали родственники и мне было не до него (дни рождения младших представителей нашей родни были хорошим поводом, чтобы собраться взрослым; обычно они крепко отмечали такие события). И вот в разгар празднества, появляется двоюродный брат и с порога вещает:

— Купаетесь в счастье?! У меня к имениннику есть дело! — подходит ко мне и протягивает мой пистолет. — Вот твой пистолет, — говорит. — А этот тебе в подарок! — и кладет мне в руки еще один, точно такой же.

Моих двоюродных сестер с детства готовили к замужеству: учили кулинарному искусству, шить, вязать и вышивать, «радовать своим поведением» и «не возражать мальчикам». Мальчикам они не возражали, они просто их не замечали, поскольку считали, что в нашем дворе одни хулиганы.

Сестры были моими однолетками, одна даже младше на год, но обе всегда смотрели на меня свысока, потому что каждое лето проводили в Крыму, у моря — там жил их дальний родственник по материнской линии.

— О, Ялта! — чуть что восклицали сестры. — Море, корабли, нарядные отдыхающие… — всем своим видом сестры давали понять, что там, в Крыму, бурлит настоящая жизнь, а наш городок — скучнейшее место на свете, и что вообще они здесь находятся по нелепой случайности.

Я, который никогда не видел моря, в глазах сестер выглядел дремучим провинциалом, ограниченным типом, который и не достоин никакой другой жизни, кроме жизни в пределах нашего двора. Стоило мне только заговорить о футболе или шашках — играх, в которых я, по всеобщему признанию, достиг немалых успехов, как сестры закатывали глаза:

— О, Ялта! Там в парке «чертово колесо», а на набережной — педальные автомашины. Катайся, сколько хочешь. А море, море какое! Прозрачное, и шипит как лимонад. В море так легко плавать!.. А какие там воспитанные мальчики! Не то, что здесь…

Даже когда дядя подарил мне старый женский велосипед и я отремонтировал его и покрасил, когда я, на зависть всем ребятам, стал владельцем собственного транспорта, сестры фыркнули:

— Подумаешь, велосипед! Мы в море катались на водном велосипеде. Плывешь, а рядом рыбки, медузы, а над головой чайки. Ялта похожа на мечту. О, Ялта!

Не скрою — после разговоров с сестрами я впадал в некоторое унынье. Крым, Ялта казались мне каким-то недосягаемым краем, где никогда не заходит солнце и люди живут невероятно интересной жизнью. Бывало, и в футбол сыграю удачно и выиграю в шашки у своих основных соперников или даже получу хорошие отметки в школе, что крайне редко случалось, а все как-то не радостно, все успехи кажутся мелкими, в сравнении с тем, что в этот момент происходило в Крыму, в Ялте. Как представлю тот солнечный край, сразу становится тесно в нашем городке. «И ничего-то у нас нет, — размышлял я. — Ни моря, ни набережной, только полотняный завод и кастрюльная фабрика, один кинотеатр, да парк с танцплощадкой — не городок, а поселок, даже деревня…» Каким-то странным образом сестрам удалось заронить в меня такие мысли. На мой день рождения они и вовсе доконали меня.

В чем, в чем, а уж в смысле богатства, я слыл почти миллионером. Кроме новых шашек, мяча, бинокля и пробочного пистолета, у меня был янтарь, обломок от бабушкиной броши. Этот кусок прозрачной смолы с переливающимися кристаликами я считал особой ценностью. И вдруг на день рождения сестры дарят мне морскую раковину.

— Раковина из Ялты, — сказали сестры. — Очень дорогая. Прислони ее к уху — услышишь шум моря.

Это был явно двусмысленный подарок. С одной стороны, прислонив раковину к уху в любой момент можно было услышать отдаленный шум прибоя и мысленно перенестись в Крым, а с другой — раковина постоянно напоминала, что в жизни есть вещи, намного важнее всяких дворовых игр, что вообще настоящая жизнь проходит мимо меня.

С того дня я забыл о янтаре — он померк перед морской раковиной. Я постоянно носил ее в кармане, время от времени доставал, рассматривал бело-розовую зубчатую поверхность, похожую на застывший водоворот, прислонял к уху и… передо мной возникали волны в завитках пены; они шумно накатывались на песок и с шипеньем сползали назад. Я видел белые многопалубные корабли, яхты, водные велосипеды, широкие набережные, «чертово колесо», педальные автомашины… Я засовывал раковину в карман и перед глазами открывался наш двор, заросший лебедой, выбитый футбольный «пятачок», скамья, где мы играли в шашки, обгорелый сарай, который так и не починили после пожара…

Однажды осенью к сестрам приехал их дальний родственник, житель Ялты, загорелый мужчина внушительного вида, шумливый, как все южане. Родственник привез две корзины всевозможных фруктов и дядя-пожарный (не сестры — они не догадались) пригласил меня отведать даров Крымского побережья.

Когда я увидел корзины, полные ярких, пахучих фруктов, у меня разбежались глаза. До этого виноград и персики я видел только на картинках, а тут еще были абрикосы, инжир и айва — о них я вообще не слышал.

Дядя пододвинул ко мне одну из корзин и сказал:

— Лопай, сколько влезет!

А родственнику пояснил:

— Племянник, мой помощник, будущий доблестный пожарный.

Я уминал все фрукты подряд, уминал часа два, не меньше, пока не свело челюсти. Сестры смотрели на меня, как на дикаря (сами они съели только по одному персику и по грозди винограда, при этом каждое зернышко выплевывали в ладонь и складывали на блюдце; я ел вместе с зернами). Только полностью нагрузившись, я откинулся на диване и услышал разговор дяди с родственником.

— Значит, урожай хороший в этом году? — спрашивал дядя. — Ну, а рыба? Как рыба, хорошо идет?

— Косяками! Все сметает на своем пути! — похохатывал гость и вдруг становился серьезным. — Рыба ушла, у берега слишком много заводских отбросов.

— А корабли?! Какие корабли на море?! — решился вставить я.

Сестры прыснули, удивляясь моей отсталости.

— Корабли всякие, — спокойно сказал их дальний родственник. — Есть большие, пассажирские, которые ходят в Одессу и на Кавказ. Есть маленькие, этакие морские трамвайчики — они ходят на местных линиях. А ты что, хочешь стать моряком?

— Он хочет стать пожарным, — ответил за меня дядя.

А я уже толком и не знал, кем буду. Сестры своими разговорами о Крыме перевернули мои представления о жизни, поломали все мои планы.

— Пожарный — благородная профессия, — сказал дальний родственник. — А в вашем городке самая необходимая, ведь у вас полно деревянных домов… Хорош ваш городок, ничего не скажешь. Тихий, спокойный, уйма зелени, в каждом дворе колонка, воду льете — сколько хотите. А у нас ведь каждая капля пресной воды на учете. Представляете, каково, когда жарища несусветная?.. Море, корабли — это, конечно, здорово, но мы, местные, на море и не ходим. Все некогда… Да и на пляже народу — из пушки не пробьешь. И ночами курортники спать не дают — бродят по улицам, горланят песни; им-то отдых, а нам-то работать надо. А закончится сезон, город пустеет, но начинаются дожди, да холодный ветер с моря. У нас ведь зимы нет — слякоть одна. Это у вас здесь снежок, можно на лыжах походить.