Эрвин Штритматтер - Оле Бинкоп

С этой точки зрения «Шульценгофский календарь всякой всячины» составляет заметный рубеж в творчестве Эрвина Штритматтера (хотя следует отметить, что афористические заметки ему случалось печатать и раньше, а в «Пони Педро» автобиографичность уже была обнажена). Здесь под «я» следует понимать самого автора, а под описанной жизнью — его жизнь на хуторе Шульценгоф, его жену, названную в книге по имени — Ева, писательницу, известного поэта, спутника его жизни, товарища и помощника, детей, также под их подлинными именами, посетителей, друзей и т. д. Конечно, мы не должны непременно утверждать, что герой этого повествования в миниатюрах во всех случаях Эрвин Штритматтер собственной персоной, так же как и герой лирического стихотворения не всегда и не обязательно сам поэт. Но если автор что-то изменил, то он скрыл это от читателя, рассчитывая на «личный» эффект своего повествования.

Последние два десятилетия в литературе ГДР, как и в литературах других социалистических стран, происходит заметный сдвиг в сторону усиления внимания к внутреннему миру человеческой личности. Связано это со многими общественными процессами, которые шли в этих странах в шестидесятые-семидесятые годы, прежде всего с укреплением позиций социализма, вовлечением в активное историческое творчество самых широких народных масс. Социализм в ГДР становился повседневностью, «бытом», его высшие нравственные принципы — создание общественных условий для всестороннего развития человека — выдвигались в общественном сознании на первый план. Литература откликалась на эти существенные сдвиги тем, что все больше переносила внимание на художественное исследование психологии современника, активно участвующего в строительстве новой действительности и новых отношений между людьми, стремясь понять и объяснить его нравственный облик, его ответственность за окружающий мир. Эрвин Штритматтер выразил эту широкую тенденцию раньше других своим особым, «штритматтеровским» образом.

Природа увидена в «Шульценгофском календаре всякой всячины» свежо, словно заново. Описана она с поразительной точностью. Скворчиха, хлопающая крыльями над птенцами, комар, пережидающий дождь под березовым листком, воробьи, наблюдающие за перестройкой конюшни, жеребенок («воплощенное любопытство на табуретных ножках»), стремглав несущийся к матери, молодой кот Августин и его мать Белая Лапка, охотящиеся на певчих птиц несмотря на сытную пищу, — во всем этом виден и многоопытный крестьянский глаз, и достоверность научного знания. В то же время в отношении к природе у Эрвина Штритматтера нет умиленности, присущей многим городским ее защитникам. Ведь и Оле не растворялся в природе, а стремился поставить ее на пользу человеку; в мечтах же он был повелителем природы, хозяином ее сил. Как записано в «Шульценгофском календаре всякой всячины», «чтобы сделать из травы масло, нужны коровы».

Эрвин Штритматтер говорит: «Мне чуждо стремление писать о природе как таковой. Обожатели природы мне так же неприятны, как и любые сектанты. Но я пришел к выводу, что за нашими экономическими и социологическими битвами мы упускаем из виду, что человек и сам есть продукт природы и что он сам себя уничтожает, когда в своем городском и псевдопрогрессивном высокомерии разрушает ее и насилует». [18] Strittmatter E. Analysen, Erörterungen, Gespräche. Berlin, 1980, S. 239.

Книга Эрвина Штритматтера вызвала немало упреков в узости, отходе от больших тем современности, искусственной камерности и т. д. Говорилось, что эти маленькие рассказы — не больше чем упражнения перед новой большой работой. Конечно, охват материала в этой книге у́же, чем в «Оле Бинкопе», но и задача была другая; это не сразу было понято критикой.

«Малая проза» Эрвина Штритматтера поражает разнообразием форм. Трудно представить себе, что все эти книги написаны одним писателем. Вслед за названным выше собранием миниатюр «Шульценгофский календарь всякой всячины» последовал сборник «Вторник в сентябре. Шестнадцать рассказов в стенограмме» (1969) — галерея жизненных судеб, изложенных в сжатой, внешне скупой манере; затем «Голубой соловей, или Начало чего-то» (1972) — сборник повестей-воспоминаний о детстве и молодых годах; затем «Суламифь Мингедо, доктор и вошь» (1977, с подзаголовком «Рассказы о том, как пишут») — тоже воспоминания, но уже построенные как бы в виде ответов на вопрос о том, как он пришел в литературу; затем «Мой друг Тина Бабе» (1977, с подзаголовком «Три соловьиные истории») — продолжение рассказов о молодых годах; затем «Себе на утеху» (1981), собрание афоризмов, размышлений и заметок, жизненной мудрости; затем «Правдивые истории разного рот(д)а» [19] По-немецки книга называется «Wahre Geschichten aller Ard(t)» — так, с ошибкой («d» вместо «t») написал однажды эту фразу маленький сын Евы и Эрвина Штритматтеров. (1982), точно датированные дневниковые записи, имеющие, впрочем, вполне законченный «новеллистический» характер. Конечно, было бы ошибочно видеть в разнообразии новых книг Эрвина Штритматтера свидетельство неустоявшейся манеры писателя, всего лишь поиски им нового синтеза. Перед нами не астероиды, остатки распавшейся планеты, и не космическая пыль, еще не сгустившаяся до плотности романного вещества. Прийти к такому выводу было бы в корне неверно, хотя мысль эта и напрашивается при первом взгляде. Скорее, надо видеть в этом творческую свободу большого мастера, избирающего форму, которая нужна ему в каждом конкретном случае. Сам Эрвин Штритматтер подчеркивает, что многообразие его манер кроется в многообразии сегодняшней жизни, которая его окружает. Он пишет: «Когда внешние потребности удовлетворены, люди начинают задаваться вопросом: откуда я пришел? Почему я здесь? В чем мои истинные обязанности по отношению к обществу? Это лежит в природе человека, это отличает его. Кто же отвечает на подобные вопросы? Церковь пытается, хотя и безуспешно, на мой взгляд. Экономисты и политики отвечают слишком односторонне. Значит, ответ должны попытаться дать писатели, в чем, собственно, всегда и заключалась их обязанность. В своей так называемой „малой форме“ я шел не от жанра, а от общественной необходимости, которую я сознаю». [20] Strittmatter E. Analysen, Erörterungen, Gespräche. Berlin, 1980, S. 241.

Внешний «закон сцепления» внутри каждой из этих книг обнаружить порой бывает трудно или даже невозможно. Но он всегда существует, если не логически выверенный, то интуитивно найденный, ибо эти книги читаются как цельные произведения. Можно было бы привести в этой связи запись, сделанную Эрвином Штритматтером в «Правдивых историях разного рот(д)а» по поводу Теодора Фонтане, которого надо причислить к кругу наиболее любимых им писателей: «Если кого-то всегда ждет удача, тогда нет нужды сомневаться в его призвании к писательскому ремеслу». Конечно, нельзя не вспомнить в этой связи и толстовские слова (Льва Толстого Эрвин Штритматтер относит к числу самых великих имен в мировом искусстве) о том, что единство художественного произведения создается не тем, как оно сделано, а единством нравственного чувства художника, лежащего в его основе.