Энтони Капелла - Брачный офицер

— Засранцы! — с чувством выругался он.

В него угодило рикошетом. Он осторожно тронул плечо. К счастью, как будто ничего особенного.

— Не сметь! Отойти! — громче гаркнул он.

На сей раз carabinieri с готовностью подчинились приказу. Сообразив, что их пули бессильны перед танковой броней, они с не меньшим энтузиазмом, чем в недавней атаке, бросились сломя голову назад под спасительное укрытие джипа. Джеймс со всей очевидностью обнаружил, что остался без прикрытия один на дороге прямо на пути у танка.

Перемахнув через небольшой подъем, танк косо съехал на дорогу, попутно обрушив часть стены. Пушка явно была наставлена прямо на Джеймса — или, быть может, ее просто развернуло на ухабистом пути? Чувствуя на себе взгляды carabinieri, Джеймс выхватил пистолет. Крикнул:

— Стой!

Понял, что даже если команда танка и расслышит сквозь шум двигателя, то вряд ли его поймет.

— Хальт! — добавил он для верности, подняв вверх левую руку ладонью вперед.

Танк не остановился. По мере приближения его странно болтало из стороны в сторону, очевидно, таким маневром он намеревался увернуться от противотанковых снарядов. Еще мгновение, и танк, казалось, сомнет Джеймса своими гусеницами.

И вдруг в самый последний момент танк замер на месте. Дуло громадной пушки приспустилось, целя прямо в Джеймса. Он ощутил прилив безотчетной ярости. Да, сейчас он умрет, не познав женщины, вдали от родного дома, и все потому, что эти говнюки итальянцы не подчинились приказу.

Люк открылся, возникло лицо. Хоть и вымазанное в масле, лицо было не лишено приятности: огромные глаза, нежная линия щек, темные брови. И тотчас на Джеймса обрушились ругательства:

— Какого хрена, черт подери, ты посреди дороги торчишь? — исторгла физиономия по-итальянски. — Я же задавить тебя могла, идиот паршивый!

— Я крикнул «стой»! — заметил Джеймс.

— С какой стати я должна останавливаться? Это ты убирайся с дороги!

Подтянувшись обеими руками, молодая женщина выбралась из люка, обнажилась стройная загорелая нога. Со стороны carabinieri раздался дружный вздох восхищения. Едва незнакомка скользнула вниз, чтоб соскочить с танка, самые ретивые ринулись подать ей руку. Несколько обескураженно Джеймс спросил:

— Это ваш танк?

— Ну не в нем же я родилась! — бросила она.

Carabinieri, чей недавний страх уже очевидно иссяк, загоготали. Помогавший ей спуститься явно не собирался отпускать ее руку, пока незнакомка с ослепительной улыбкой не одарила его благосклонно «Grazie mille».

— Выходит, танк краденый, — не отставал Джеймс.

Она высвободила длинные, блестящие, очень темные волосы из-под воротника, под который упрятала их, чтоб не мешали.

— Ну и что?

— Боюсь, вы не имеете права его присваивать.

Молодая женщина перевела взгляд с танка на Джеймса, удивленно вскинула брови.

— Ты хочешь, чтоб я разыскала немцев и отдала им их танк? — спросила она изумленно.

Carabinieri весело заржали.

— Придется вам отдать танк нам.

— Ага, и вы его украдете?

Carabinieri, все, как один, кивнули и уставились на Джеймса в ожидании, что тот скажет в ответ.

— Нам это, собственно говоря, положено, — заметил он. — В качестве трофея.

Она задумалась. Потом сказала:

— Отлично. Я его вам продам. Предложите цену.

— За присвоение военного вооружения и поимку с поличным полагается десять лет тюрьмы.

— Да ну? — С явным изумлением воскликнула она. — Ой, но ведь никакого военного вооружения у меня нету.

— Мадам, — сказал Джеймс, — вы правили танком.

Она махнула рукой:

— Ну и что?

Джеймс многозначительно поднял глаза на четырехдюймовую пушку у себя над головой.

— Ах, это… — сказала девушка, как будто пушку увидала впервые в жизни. — Верно, к нему пушка приделана, но я-то здесь причем? Для меня он вместо трактора. Гляди!

И она указала на тыльную часть танка, куда, как Джеймс теперь заметил, было прицеплено примитивное устройство наподобие бороны.

— Могу я узнать, есть ли у вас разрешение на вождение транспортного средства?

Женщина хотела было что-то на это ответить, как вдруг ее взгляд упал ему на плечо:

— Ты ранен!

— Могу я узнать…

— У тебя кровь!

Джеймс покосился на плечо. Действительно. В напряженности момента он и не заметил, что китель на нем пропитался кровью.

— Пустяки, — сказал он.

Но молодая женщина, отвернувшись, уже честила carabinieri за то, что те стоят как бездельники, в то время как их капитан истекает кровью. Есть бинт? Нет? Тогда надо отнести его к ней в дом, который, к счастью, прямо тут, за углом, и там ее сестра maga в момент обработает рану. Глядите, капитан еле стоит на ногах, вот-вот упадет. Надо чтоб он сел и опустил голову между коленей, пока не принесут носилки.

Мгновенно Джеймс обнаружил, что вокруг него завертелось полдюжины carabinieri, орудовавших гораздо энергичнее под водительством этой молодой женщины, чем под его руководством; признаться, уж лучше б они держали свои автоматы не наперевес, а дулом вниз, когда сажали его на землю, пригибая ему голову к коленям. Притащили носилки из одного из джипов. Джеймса подняли и опустили на них осторожно, словно малого ребенка, и затем понесли с невероятной осторожностью по неровной земле.

Его водрузили на стол в кухне, тут же призвали осмотреть рану еще одну молодую женщину, похожую на первую и почти такую же красивую. Прежде чем Джеймс успел сообразить, что происходит, женщины стянули с него рубаху и осмотрели плечо; та, что помоложе, участливо заахала. Рану промыли, и та, что помоложе, крепкими прохладными пальцами потрогала кожу вокруг нее. Что-то быстро на местном диалекте сказала сестре, и старшая, склонившись над Джеймсом, протянула руку.

— Сожми! — велела она.

Сжав ей руку, Джеймс ощутил твердую окружность обручального кольца.

— По-моему, у него может быть еще и растяжение, — сказала младшая.

Она вышла из комнаты. Джеймс продолжал лежать на спине, уставившись в завесу душистых темных волос, упавших на лицо водительнице танка. Сообразил, что все еще продолжает сжимать ее руку.

— Простите, — сказал он, отводя свою.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Капитан Гулд. Джеймс Гулд.

— Шеймс Гуль?

— Джеймс Гулд.

— Джемс Гут?

— Примерно так.

Ему вдруг почему-то сделалось весело. Только что пушечным снарядом его могло разнести на куски, а теперь его обхаживают две красавицы, каких он в жизни не видал. Такое может случиться только в Италии.

Младшая вернулась с двумя баночками.

— Лежи, не двигайся, — велела она Джеймсу.

Осторожно засунув пальцы в первую банку, она извлекла оттуда пчелу. Насекомое вело себя спокойно, или, может, она его приручила: пчела ползала по ее пальцам смиренно, как божья коровка.