Андрей Шляхов - Черный крест. 13 страшных медицинских историй

– Скажи мне Паша, как на духу, – прищурился он, – доволен ли ты своей жизнью? Чисто в материальном смысле этого слова.

– Какое уж там «доволен», – вздохнул Павел Андреевич. – Так, перебиваюсь с хлеба на квас. Жена в своей музыкальной школе получает гроши, а у дочери знаешь какие запросы? Меньше чем за три-четыре тысячи джинсы не наденет. Про все остальное и говорить не хочется...

– А денег нормальных хочется? Так, чтобы без особого риска?

– Ты что – добрым волшебником заделался? – невесело улыбнулся Павел Андреевич. – Или хочешь предложить мне ограбить банк?

– Ни то, ни другое, Паша! – в который уже раз улыбнулся Панкрашкин. – Я к тебе на работу хочу попроситься.

– Ты серьезно?

– Серьезней не бывает, – заверил гость.

– Но ты же сказал, что так и не прошел интернатуры...

– А на хрена санитару интернатура? Или, пока я срок мотал, законы изменились и теперь санитарить без интернатуры нельзя?

– Так ты – санитаром?!

– Санитаром. Мне эта работа знакома, я и на зоне санитаром был. Так что справлюсь, не переживай. И тебе помогу заработать...

Не вдаваясь в подробности, Панкрашкин объяснил удивленному Павлу Андреевичу, что из патологоанатомического отделения, в просторечии именуемого моргом, можно выкачивать столько денег, что им обоим хватит и «где надо смазать» останется. От Павла Андреевича требовалось одно – принять институтского приятеля на работу в свое отделение и не вмешиваться в его дела. За это Павлу Андреевичу гарантировался спокойный сон (по принципу «меньше знаешь – крепче спишь») и ежемесячные «субсидии», о размере которых Панкрашкин сказал кратко: «Доволен будешь».

Павел Андреевич подумал и согласился. Не чужой ведь человек Панкрашкин, да и верилось как-то в его обещания.

– Документы у меня с собой. – Панкрашкин вытащил из внутреннего кармана куртки паспорт, военный билет, карточку пенсионного страхования, сложенное вчетверо свидетельство о присвоении ИНН и трудовую книжку. Павел Андреевич из любопытства заглянул в нее и прочел единственную запись, гласившую, что с ноября одна тысяча девяносто девятого года по август две тысячи четвертого Панкрашкин работал водителем-экспедитором в ЗАО «Фернесс-трейд», откуда уволился по собственному желанию.

– Пиши заявление. – Павел Андреевич положил перед Панкрашкиным чистый лист бумаги и ручку. – Главному врачу Госпиталя ветеранов войн номер пять Кудрявцевой Ольге Никитичне...

– А что – санитарами тоже главный врач занимается? – удивился Панкрашкин. – Вот уж не подумал бы.

– Формально всем наймом и увольнением ведает главный врач.

– А как она, кстати, насчет того-этого? – Левой рукой Панкрашкин изобразил в воздухе замысловатый жест.

– Выпить не дура, деньги любит...

– А как начальник?

– Скотина, но не тварь.

– Сказал – как отрезал! – восхитился Панкрашкин. – Это надо запомнить: «Скотина, но не тварь». Прямо вся она, как на ладони...

– Пиши дальше: «От Панкрашкина и так далее. Заявление». Написал?

– Написал.

– Прошу принять меня на работу в качестве санитара патологоанатомического отделения с двухмесячной стажировкой в указанном отделении...

– Умереть со смеху можно – с двухмесячной стажировкой!

– Умирать будешь, когда должностную инструкцию прочтешь, – усмехнулся Павел Андреевич.

– Должностную инструкцию мы с тобой обсудим особо, – пообещал Панкрашкин.

Это было даже не обсуждение, а чтение с комментариями:

– «Принимает маркированные трупы из отделений госпиталя и обеспечивает их сохранность, в том числе и зубных протезов из дорогостоящих материалов». Ну это сам бог велел, пошли дальше. «Производит измерение роста и веса умерших». Вы что – в натуре их взвешиваете?

– Никогда. И рост не измеряем.

– «Осуществляет транспортировку трупов на территории патологоанатомического отделения. Подготавливает все необходимое, а именно – одежду, инструменты, посуду и тэ пэ для производства вскрытий и забора материала для дальнейших исследований. Обеспечивает доставку материала, взятого во время вскрытия, в лабораторию...» Ну вот это все не для меня...

– Согласен.

Санитары в моргах сообразно выполняемой работе делились на «белых» и «черных». Панкрашкина Павел Андреевич, разумеется, взял в «белые».

– «Ассистирует врачу-патологоанатому во время вскрытия, под его наблюдением производит распил черепа, а при необходимости – и других костей и взвешивает органы». Это тоже мимо... «После вскрытия осуществляет туалет трупа и помещает его в трупохранилище». И это тоже мимо...

Панкрашкин покосился на Павла Андреевича.

– «Одевает покойника, укладывает в гроб и выдает родственникам». Выдавать родственникам я не против, святое дело. «Производит регистрацию приема и выдачи трупов в специальном журнале». Тут все ясно – наша любимая бюрократия. «Ежедневно после окончания вскрытий производит уборку...»

– Это все пропускай и читай последний пункт.

– «Дежурит в патологоанатомическом отделении по установленному графику; во время дежурства выдает под расписку свидетельство о смерти». Паш, а есть вариант, чтобы я не дежурил, а выходил в день? С девяти там до пяти, например.

– Может, тебя сразу на мое место посадить? – пошутил Павел Андреевич и успокоил: – Сделаем, если надо. Только ты не борзей.

– Не беспокойся, начальник, – как-то по-лагерному (во всяком случае, так выражались зэки в фильмах, которые смотрел Павел Андреевич), со скрытой подначкой, произнес Панкрашкин. – Мне твое место ни к чему, а тебе на моем делать нечего. Так что наш симбиоз просто обречен на успех. Ты, кстати, сегодня долго еще на работе сидеть намерен?

– Не очень. – Павел Андреевич посмотрел на настенные часы, показывавшие без пяти четыре.

– Тогда поехали прямо сейчас! Отметим встречу и начало нашего сотрудничества.

– Можно, вообще-то, столько не виделись...

– Машину кинь здесь, пускай ждет тебя до завтра. А сегодня – гульнем. Ах, Пашка, ты не представляешь, как я рад, что тебя встретил!

В порыве чувств Панкрашкин бросился обниматься. Объятия у него были просто стальные. Павел Андреевич машинально отметил, что институтский приятель пользуется одинаковым одеколоном с профессором Фединцевым, главным госпитальным франтом. Крутой мужик!

Окончательно в крутизне Панкрашкина Павел Андреевич убедился в ресторане, куда они отправились на такси, ибо планировалась грандиозная пьянка.

Ресторан оказался из таких, где, должно быть, просто посидеть за столиком стоило полмесячной зарплаты Павла Андреевича. Причем Панкрашкина в его свитере и джинсах здесь знали и встречали как родного. Досталось любезной теплоты и Павлу Андреевичу.

– Я смотрю, ты здесь частый гость, – сказал он, открывая меню.