Вячеслав Сухнев - Грязные игры

Когда Акопов вернулся из рейса в Приднестровье, Степан передал ему предложение службы безопасности, присовокупив:

— Хочешь — отрывайся. Даже помогу. Деньги — грязь. Еще заработаем. Андрюшку только жалко. Замочить могут парня…

— Могут, — согласился Акопов. — И потому, Степушка, отрываться я не буду. Во-первых, надоело бегать. Не заяц. Во-вторых, пора с родной конторы по счетам получить.

— Как бы по рогам не получить, — невесело пошутил Степан. — Ну и с конторой ты связался — не приведи Господь! Из милиции я бы тебя через час выдернул. И даже с Лубянки. Ну, не через час, положим, но через пару дней выдернул бы. Однако Управление твое поганое… Никто не берет! А ведь я давать умею. Вот где сволочи, вот где бардак!

Короче говоря, решил Акопов сдаваться. Поставил лишь одно условие: Андрея обменяют немедленно. Что называется, из рук в руки. И обязательно в людном месте, чтобы у службы безопасности не появилось искушение продемонстрировать образцовую стрелковую подготовку. Обмен происходил в магазине «Детский мир», в секции мягкой игрушки.

Перед Новым годом тут было действительно весьма людно. В какой-то момент среди покупателей оказались одни папы — как на подбор, с квадратными неподвижными мордами и руками, вбитыми в карманы. Боевики Степана тут же угребли своего кадровика, а смиренного Акопова буквально вынесли на Пушечную улицу товарищи по ратным подвигам.

Через полчаса Акопов уже сидел в подвале старшего дознавателя службы безопасности майора Небабы и наслаждался его пением. Майор, по обыкновению, тщательно мыл руки, исполняя по ходу процедуры песни советских композиторов. Потом карандаши очинил, консерватор, придвинул стопку бумаги и представился.

— Извини, майор, — сказал Акопов, — но разговаривать с тобой пока не буду.

— Почему? — искренне удивился Небаба. — Рылом не вышел? Или званием?

— Званием, званием, — утешил его Акопов. — Сначала хотел бы поговорить с кем-нибудь из высокого начальства.

— А с начальством всей ООН… не испытываете желания?

— Ни к чему, — скромно отказался Акопов. — Просто я желаю открыть слово и дело государево. И не уверен, майор, что тебе надо все знать в деталях. Есть такие знания, которые в себе носить вредно. Можно грыжу нажить. Не обижайся. Поговорю с начальством — и весь я твой. Хоть на хлеб мажь.

Майор Небаба был умным человеком. А ум развивает осторожность. Пусть и с опозданием, но развивает. Во всяком случае, после того, как майор, будучи еще капитаном и следователем военной прокуратуры, нарвался по неосторожности на служебные неприятности, он явно поумнел. Поэтому старший дознаватель службы безопасности приказал подручному Потапову — сто килограммов мышц и полкило мозга, включая и спинной, — вернуть подследственного в первобытное состояние, на нары в одиночку, а сам, поколебавшись, позвонил генералу Савостьянову.

В тот же вечер шеф службы безопасности, не чинясь, прибыл в подвал Небабы и после пятиминутного общения с подследственным приказал подать в камеру чай с лимоном и бутерброды. И еще два часа заместитель начальника Управления задушевно общался с беглецом, а Небаба эти два часа тоже мух не ловил — в камере стоял миниатюрный японский микрофон и писал любой звук, вплоть до хруста хлеба.

Из камеры генерал вышел угрюмым.

— Спасибо, майор, что пригласил. Когда привезут начальника отдела спецопераций — пообщайся, не стесняясь в средствах.

— Есть пообщаться, не стесняясь в средствах, — ответил Небаба. — А на какой предмет, товарищ генерал-майор? Позвольте полюбопытствовать, рискуя показаться нескромным…

— Пусть подробно расскажет, кто решил убрать майора Акопова, кто был исполнителем… ну, и так далее. Чего тебя учить! И еще… выясни, через кого из оперативников начспец контачит с гэбэшниками. Кто организовал протечку информации в газеты о выдаче майора Акопова узбекам.

— Как долго, товарищ генерал-майор, я могу позволить себе не беспокоить вас докладом?

— Сложится цельная картина — звони, не стесняйся.

Когда генерал уехал, Небаба достал вопросник, который уже составил, слушая беседу в камере. Умный человек был Небаба, на лету все схватывал и вперед смотрел.

Той же ночью привезли начальника отдела специальных операций — начспеца, на сленге Управления. Это ему звонил Акопов, вернувшись из Сурханабада. Это по приказу начспеца Акопов пошел на рандеву в Даев переулок и чуть не нарвался на пулю.

Полковника взяли в дружном застолье — он еще не протрезвел по дороге с горенской дачи, а потому бушевал, тряс наручниками и обещал поставить всех раком, невзирая на чины и звезды. Минут десять Небаба внимательно слушал блеяние полковника, полируя бархаткой острые карандашные грифели — словно собирался чертить конкурсный проект. Когда полковник начал повторяться, Небаба отправил его в душ, под ледяную воду. И мокрого, дрожащего с похмелья усадил в знаменитое кресло с телевизором. После двух кубиков «болтуна», как свойски называли труженики подвала препарат, подавляющий волю и эмоции, полковник сделался разговорчивым. Небаба едва успевал строчить на листочке и менять карандаши. Пришлось подстраховаться магнитофоном.

После визита генерала и допроса начспеца об Акопове словно забыли. Но он не возникал, не бился лбом в «кормушку», а отсыпался, хорошо представляя, сколько работы задал службе безопасности и дознавателям майора Небабы. Время от времени он еще обдумывал со всех сторон тяжелый разговор с заместителем начальника Управления.

— Добегался, твою мать? Вот интересно, Акопов, на что же ты рассчитывал? Всю жизнь пробегать?

— На везение рассчитывал, товарищ генерал-майор.

— Ага… Выходит, не повезло?

— Не повезло. В первую очередь на начальников.

— А начальники, чтоб ты знал, Акопов, всегда говно. Хорошие начальники бывают только в гробу. Теперь докладывай, зачем звал, дезертир? Я ведь пришел только по старой дружбе.

— Для начала хотел узнать, дошли ли до вас пленки с показаниями Рытова и Самарина? — Седлецкий передал пленки. Оргвыводы сделаны.

— Как наказали моего непосредственного начальника? Небось выговор дали — за потерю бдительности?

— Дали, — нахмурился генерал. — Именно за потерю бдительности. А ты чего хотел — расстрела перед строем? Тогда уж и себе заодно придумай наказание.

— Себе? Аза что, Юрий Петрович?

— За то! — нажал на голос генерал. — За то, что долг забыл! Что мне не веришь! Мне… Я ж тебя из Ливана вытаскивал!

Акопов долго смотрел в желтые глаза заместителя начальника Управления. Смотрел и желваки по скулам гонял.

— О долге вспомнили, Юрий Петрович? — спросил он наконец с тихим бешенством. — А когда меня с первых шагов операции, как последнюю дешевку… Кто приказы отдавал?