Алексей Слаповский - У нас убивают по вторникам

— У Георгия была не дурь, а справедливое негодование. «Что вы делаете в моей квартире?» — крикнул он. Антон при­казал своим охранникам объяснить Георгию, что они дела­ют, но надо знать Георгия, у которого силы утраиваются по­сле каждой бутылки пива. Охранники пытались применить к нему профессиональные приемы, но Георгий отскочил от них, сорвал со стены зеркало и обрушил на голову одного охранника, а потом с осколком, оставшимся в руке, пошел на Антона. Другой охранник в смертельном испуге выхва­тил пистолет и закричал, что будет стрелять, но Георгий не обратил на это ни малейшего внимания. Первый охранник лежал на полу без движения, Георгий шел на Антона, второ­му охраннику нельзя было выстрелить из опасения попасть в хозяина. Антон, осознав серьезность положения, лицемер­но изменил тактику и сказал льстивым голосом, что он при­шел не ссориться, а решить все миром и готов дать деньги. Привыкший к продажности окружающих людей, он не учел, что Георгий, если что задумал, то давай ему хоть миллион, своротить с задуманного его невозможно. Антон побежал вглубь квартиры, Георгий решительно стал преследовать, хотя Ольга уговаривала его остынуть. Антон метался и пред­лагал все больше денег, но Георгий не признавал никаких доводов рассудка. Антону повезло, при одном из маневров Георгий споткнулся. Антон убежал. Охранник, ударенный зеркалом, поднялся и тоже успел уйти. А тот, с пистолетом, так и не решился выстрелить. Таким образом, опасность на время миновала. Но Ольга понимала, что Антон найдет дру­гой способ вырвать у нее дневник. Она позвонила на работу, попросила отгулы и начала заново изучать записи актрисы. Георгий находился дома, потому что Ольга объяснила ему ситуацию и он решил не отходить от нее, пока все не уладит­ся. Ольга обратила внимание на записи вроде: «Предложи­ли сниматься», — а дальше значились только сокращенные буквы названия. Там вообще было много сокращений. Оль­га пыталась восстановить названия фильмов и, наконец, это начало получаться. Она разгадала целых три названия и позвонила своей подруге, которая отлично разбиралась в современном отечественном кино, хотя всегда ругала его. И подруга тут же сказала, что во всех трех фильмах снима­лась одна и та же актриса. И назвала ее.

— Ну и кто? — нетерпеливо спросила Маша.

— Извини, но это не моя тайна.

— А, подруга называется! — обиделась Маша.

— Нет, но тебе было бы приятно, если бы я про тебя кому-нибудь что-нибудь рассказывала?

— Чего это ты будешь рассказывать? — насторожилась Маша.

— Мало ли. Что-нибудь личное.

— Да на здоровье! У меня ничего и личного-то нет, я вся на виду!

— Все равно, прости, не скажу. Да это и не важно. Важна суть.

— Ну, давай суть, — согласилась Маша с оттенком разо­чарования в голосе.

— Суть в следующем. Набравшись смелости, Ольга ста­ла наугад звонить по номерам и деловито говорить, что она продюсер солидной кинокомпании, у нее потерялся теле­фон такой-то актрисы, будьте любезны напомнить. Двое отказались, третья женщина согласилась с условием, что Ольга в качестве продюсера будет иметь ее тоже в виду. Ольга позвонила актрисе. И каково же было ее жестокое разочарование, когда актриса сказала, что она не забыла дневник, а оставила его в надежде, что его выбросят вместе с использованными газетами и журналами. Она сказала: «Я выкинула его, как выкинула всю свою прошлую жизнь. Вы говорите теперь не со мной, а с другой женщиной! Так что спустите эту гадость в мусоропровод». Ольга объясни­ла, что у нее уже начались неприятности из-за дневника со стороны Антона Б., то есть Брудницкого. И он не поверит, что Ольга это сделала, а если поверит, то будет копаться в мусоре. Актриса расхохоталась и сказала, что хотела бы на это посмотреть. Потом сказала: «Ладно, привозите, я сама его порву. А может, и нет. Если Антон из-за него бесит­ся, он может пригодиться!» И Ольга повезла его вместе с Ге­оргием на его машине, который не хотел отпустить жену ввиду опасности. И он оказался прав: тут же за их маши­ной увязались преследователи, которых Георгий вычислил. Он ехал быстро и переулками, но из-за пробок в Москве не­возможно оторваться. Поэтому они прибыли к дому актри­сы только на минуту раньше преследователей, но это дало им возможность беспрепятственно проникнуть в подъезд, а потом и в квартиру. Актриса встретила их радушно, пред­ложила кофе и чаю, с интересом схватила дневник и стала его листать, будто не сама его писала и вообще видит в пер­вый раз. Она там что-то читала и смеялась. И сказала: «Спа­сибо, он мне еще пригодится». И тут в дверь стали звонить и стучать. Георгий схватил по ножу в каждую руку, но ак­триса успокоила его и сказала, что нет никакой опасности. Она открыла дверь и впустила Антона, а это был, конечно, он, которому сообщили о передвижениях Ольги и Георгия, но охранникам актриса запретила входить в квартиру. Ан­тон спросил: «Так это твой дневник?» — «Да, мой!» — смело ответила актриса. «Я хочу его почитать!» — заявил Антон. И актриса согласилась. Ольга помертвела от ужаса, помня, какие выражения употреблялись в дневнике в адрес Анто­на. А тот начал листать дневник, безошибочно находя себя и, что удивительно, читал вслух, в том числе такие эпитеты, как: «Антон Б. сволочь», «Подлюка Антон Б.», «Всем извест­ный скот Антон Б.», «Антон Б., которого мало убить, а луч­ше повесить за ноги, чтобы мучился». И в таком же духе. Он читал, Георгий посматривал в сторону ножей, актриса легкомысленно хихикала, Ольга ждала трагедии, потому что никакой человек не в силах вынести таких оскорбле­ний — даже от женщины. Таким образом Антон дочитал до конца, швырнул дневник на стол и воскликнул: «И это все! А я-то думал!» После этого произошло невероятное: он обнял актрису, извинился перед Ольгой, пожал руку Геор­гию. И сказал актрисе: «Тварь ты такая, напугала меня до смерти, гадюка, давай отметим это дело!» — «Давай, скоти­на!» — весело откликнулась актриса и посмотрела на Ольгу специфическим женским взглядом, каким смотрят, когда хотят остаться наедине с мужчиной.

— Это как? — живо заинтересовался Галкин, которому захотелось, конечно же, узнать, как смотрит женщина, ког­да хочет остаться с мужчиной наедине, чтобы при случае распознать этот взгляд.

— На словах не объяснишь, — огорчила его Людми­ла. — Ольга поняла, сделала знак мужу и они ушли. По до­роге Георгий рассуждал, что странное дело: человек дол­жен жить и все больше понимать людей, а он, наоборот, чем дольше живет, тем меньше понимает.

— А я уже совсем не поднимаю, — вздохнула Маша, по­смотрев при этом почему-то на Галкина.

Галкин, не поняв этого взгляда, смутился и встал, ска­зав:

— Пойду, а то Серега там без меня. Ему тоже отдохнуть на до.