Сергей Юхин - Операция выбор Ы!

— Я справлюсь, — сказал я утром Люсе, выходя из дома, неаккуратно побритый, с запавшими от переживаний глазами.

На улице, в поле моего рассеянного зрения попал оборванный рекламный плакат, висевший на желтой стене соседнего дома. Он висел здесь давно, я на него постоянно натыкался взглядом, проходя мимо. Он напоминал лицо престарелой актрисы, плачущей в гримерной комнате — черные борозды слез на сером слое грима. Что-то преломилось в моем взгляде и, я увидел надпись, выпукло, как сквозь линзу:

Реальная работа… долларов в день…

… Не бойтесь браться за что-то, в чем вы не разбираетесь. Ковчег построили любители, «Титаник» создали профессионалы….

… команда… от 19 до 70… тел. 44-50-… с 10 до…

Это был знак. Никогда я не искал знаков, не замечал и не верил в них, но это — Знак! Глупо отрицать — я стоял заколдованный и верующий. Плакат наклеили месяц назад, он успел потерять свежесть и часть печатного текста, но прочитал его я только сейчас, полный сомнений и нуждающийся в поддержке. Не бойтесь браться за что-то, в чем вы не разбираетесь !

Это мне и нужно было. Точная чужая формулировка, посторонняя уверенность в правоте моих действий. Я не один такой — тысячи людей ныряют с головой в мутную воду, не зная дна, рискуя сломать шею о случайный валун.

Но этот прыжок еще не подвиг. Подвиг — каждое утро разминать затекшие суставы, придумывать смысл существования на сегодняшний день, сдирать вместе со щетиной желание остаться в постели, шагнуть на улицу, сфокусироваться на цели и шагать, бежать, ползти к ней, совершая тысячи привычных и надоевших движений, рефлекторно двигая конечностями, вдыхая и выдыхая, гримасничая и уставая. Пока ноги не скрючит артритом. Или тромб в сосуде головного мозга парализует тело. Когда останется только чувствительность пальцев правой руки — единственными признаками твоего присутствия среди живых станут затрудненное дыхание, движения век и возможность сжать кулак. И, надо найти в этой рутинной работе организма великий смысл своего существования — вдох, кулак сжался, выдох, веки дрогнули, вдох, выдох, кулак разжался… Все отпущенное тебе время, ни более ни менее. Вдох… Выдох… Вдох… Подвиг, за который дают ордена, длится секунды, а за твой подвиг не дадут ничего. Он будет тянуться до последних минут жизни. Вдох… Выдох… Веки закрылись и открылись… Вдох… Это единственное, что отличает тебя от обезьяны. Не способность строить города и покупать машины, не философские теории и поэзия, а вдох… Выдох… Шаг, шажок, борьба с своим бессилием, при полном осознании проигрыша и безнадежности предприятия, и нет рядом Бога, некому оценить твои потуги, санитары профессионально равнодушны… Вдох…

Я шел, осознавая, что ничего героического не сделал в своей жизни. Просто шел и дышал. Мучался сомнениями, как все мучаются. Выбирал дороги — но, ведь все выбирают! Надо привыкнуть, что цепь сомнительных решений, череда вдохов и выдохов, утренняя раздраженность, обеды, миллионы шагов, несколько удачных оплодотворений — это и есть твоя жизнь. Не пустые идеи, умершие в нейронах мозга, не прекрасные душевные порывы, навеянные бессонницей, не модные продвинутые теории в дыме марихуаны, а вдох, выдох, шаг из самолета, сжатый кулак, пойманная рыба, напечатанный текст и отказ облегчить свои мучения транквилизаторами, анестетиками и алкоголем.

Странно и неожиданно я получил эту работу. Предоплата приятно оттягивала карман. Господи, как нищета и безденежье, однако, унижает человека! Я парил, наполненный пьянящими планами на будущее. Этим счастьем надо было срочно поделиться. Надо было скинуть кусочек суммы вместе с частью ответственности на какого-нибудь хорошего человека. Квакин! Как я мог забыть! Он тоже маялся без работы, жена клевала его, он мучался, сбегал на рыбалки и охоты, ждал случая заработать сразу и побольше. Услышав о возможности войти в дело, Саня приехал через двадцать минут. Мы обсудили условия сотрудничества и, начиная со следующего утра, с азартом принялись тратить деньги. Кафе, туфли, джинсы, новые мобильники, шуруповерты, дрели, отвертки, металлопрокат, банки с краской, хорошие сигареты — жизнь завертелась, стройка ожила рабочими, выросли суставчатые леса вдоль фасада здания, чертежи, самоклеющаяся пленка, барсетки из кожи кенгуру, обрезная доска, утром было приятно вставать с кровати, ожидая деловую суету. Мы повеселели и, все шло отлично. Потом, неожиданно, Паша и Коля перестали выдавать деньги, пропали на некоторое время, объект опустел — мы с Квакиным замерли в недоумении. Мне позвонил незнакомый человек, сказал, что он приобрел автозаправочную станцию, на которой мы производим работы и, поинтересовался, когда все завершиться. Я объяснил, что финансирование прекратилось, поэтому закончить не представляется возможным. Для него это было неожиданностью. Оказывается, он заплатил сумму за готовый к эксплуатации объект. Я предложил ему разбираться с продавцами и, он спокойно согласился. В период затишья Саня поехал в Чехию по каким-то непонятным делам и, я заскучал. Прошла долгая неделя безделья, когда мне позвонил Паша.

— Серега, когда доделаешь объект?

— Паша, нужны деньги, чтобы доделать, — удивился я его вопросу, — ты же в курсе событий. На полученную сумму мы работы выполнили.

— Серега, не морочь мне голову. Ты получил кучу денег. Надо, чтобы ты закончил. Когда будет результат?

Я опешил. Такой уверенной чуши я давно не слышал.

— Паша, послушай… Может, я и получил кучу денег, но недостаточную, для окончания всех работ. Я не понимаю, почему ты так ставишь вопрос…

— Хорошо, подъезжай завтра в десять в офис — разберемся, — мы поменяли место дислокации. Позвони Коле — он объяснит, где находится новый офис.

На душе стало сумрачно. Что-то в пашином голосе меня насторожило. Какая-то безапелляционная уверенность, при полной абсурдности произнесенного.

«Просто кинуть хотят» — размышлял я — «получили бабки, поделили… Теперь надо достраивать — а отдавать то, что в кармане не хочется. Грузят они меня, что ли?»

При всех сомнениях в правильности своих действий, ровно в десять утра следующего дня я зашел в кабинет, отделанный по последнему слову офисной бандитской моды — неоправданно дорогие итальянские столы, нагромождение ненужной оргтехники, экзотические жалюзи на окнах, стандартная секретарь-блондинка в комплекте. Кроме блондинки, в кабинете находились — Паша, Коля и, неизвестный мне толстячок, лет сорока пяти с дежурно-приветливым взглядом усталой проститутки.

— Надя, сходи в кафе, нам поговорить надо, — произнес Паша, раскачиваясь в кожаном кресле с вибромассажем.