Сергей Юхин - Операция выбор Ы!

— У меня другие штатные обязанности, — холодно произнес Моня и пошел в свой кабинет.

— Штааатные? Хорошо, — бросил я ему в след, — так Шефу и скажу — «Моня отказался».

— А при чем тут Шеф? Это что, его распоряжение?

— Какая тебе разница. Иди, строчи свой отчет…

— Ну, если это приказ Шефа… А почему он сам мне не сказал об этом?

— Моня, подумай, кто ты? А кто Шеф! Позвони ему, спроси, почему, мол, не предупредил? Смешной ты…

— Да ладно… А что делать то надо? — Моня скис и явно огорчился, что появилась конкретная работа.

— Слушай меня. Ты должен сделать транспаранты, лозунги и собрать флаги в кучу. Все, что есть в наличии. Проверь мегафоны. Чтобы работали. Через три часа все должно быть готово. Я проверю.

— Три часа… Ого! А что на транспарантах писать?

— Что писать? — переспросил я, наблюдая, как неустойчивый Кравченко вышел из своего кабинета и пытался закрыть дверь на замок, подбирая ключ из огромной связки, — Кто у вас обычно все бумажки сочиняет?

— Ммм. Эта… Ирина… как ее?… Григорьевна.

— Понятно. Иди к ней и скажи, что нужны тексты. Короткие, броские. На тему повышения тарифов на жилищно-коммунальные услуги… Запомнил? Вот. Штук тридцать приготовьте. Лучшие выберем.

— Тридцать? Ну, ты шустрый!

— Моня, прости меня, но, ответь только на один вопрос… Ты в штабе работать хочешь?

— А при чем здесь…?

— Просто ответь. «Да» или «нет».

— Ну, хочу.

— Считай это экзаменом. Меня наделили полномочиями определить круг необходимых для дальнейшей работы людей. Этого пока достаточно, чтобы исполнять мои указания. Фирштейн?

— Но я временно подчиняюсь Кравченко, — опешил Моня от моего напора.

— Если тебя интересует «временно» — иди помоги ему найти ключ и донеси его до такси. Если хочешь «постоянно» — ищи Ирину… Георгиевну…

— Григорьевну.

— Да, Григорьевну. Ищи ее, и садитесь за тексты. Все, время пошло.

Еще несколько секунд Моня переваривал все услышанное от меня, кряхтел, зеленел и затрусил всем своим рыхлым телом в сторону кабинета — выполнять неожиданно свалившееся задание.

Я вернулся в приемную — узнать, как продвигается дело с оповещением руководителей первичных организаций.

— Все нормально, — успокоила меня Лена, — бурчат, но подчиняются. Люди будут.

— Хорошо. Через пару часов надо еще раз обзвонить, получить подтверждение. И собрать всех, вместе с замами на завтра в тринадцать ноль-ноль, после митинга. Будет разбор полетов и постановка новых задач на будущее. У нас впереди организация палаточного городка. Итак — завтра, тринадцать ноль-ноль, все, без исключения.

— Ого! — Лена уважительно, по-новому посмотрела на меня, — может, лучше разрешение у Шефа спросить?

— А ты разве еще не звонила ему?

— Хм… Звонила.

— Ну, и что он тебе сказал?

— Выполнять…

— Ну вот, все нормально. Да, еще… приготовь десяток почетных грамот… заполни текст… ну, например… мммм…. «за самоотверженность и преданность делу партии». Фамилии не вбивай, завтра решим, кого поощрить.

— Сделаю, Сергей Анатольевич.

«Сергей Анатольевич», отметил я про себя, прекрасно. Значит, так тому и быть.

— И еще, Леночка, чуть не забыл. Вызови этого, руководителя молодежной организации… как его?

— Тигляй Артем.

— Вызови Тигляя с десятком активистов, самых надежных. Будем учиться в рупоры кричать организовано. Через час.

— Хорошо.

— И не забудь про списки выступающих.

— Будут готовы, Сергей Анатольевич.

— Леночка, я для тебя «Сергей». Хорошо? Все, по машинам, — я азартно хлопнул в ладоши и пошел догонять Кравченко.

Он так и не ушел, сидел в своем кабинете, в кожаном кресле, закинув ноги на стол и, курил, двери нараспашку. В глазах его глазах тускло переливалась осмысленность и грусть старого человека. На мгновение, мне его стало жалко.

— Разрешите? — я остановился на пороге и достал пачку сигарет.

— Ааа… Лужин… Проходи, присаживайся. Кури, если хочешь. Вот пепельница.

— Спасибо. Я хотел извиниться за несдержанность…

— Проехали. Так что ты хотел?

— Мне нужна помощь профессионала. Без вас ничего не получится. Завтра митинг. Я его организую, люди будут, транспаранты, все как полагается… Но, без вас…

— Что я могу сделать? — Кравченко подобрался, затушил сигарету и убрал ноги со стола.

— То, без чего митинг не будет иметь веса. Журналисты, пресса, телевидение. Их надо пригласить. Мало того — они должны прийти. А потом — написать об этом. И показать по телевизору.

— Практически невыполнимо, — Кравченко подкурил новую сигарету и откинулся на спинку своего кожаного трона.

— Почему? Вы знаете всех этих акул пера. Они знают вас.

— Этого не достаточно…

— Деньги будут, — успокоил я его, хотя, сам в этом не был уверен.

— И этого недостаточно.

— Ладно. Нужен сюжет? Будет! Будет хорошая картинка. Прекрасная картинка. Они ее и даром снимать станут, — у меня в голове промелькнули красочные кадры предстоящего мероприятия и сложились в единое полотно.

— Какая картинка? — заинтересованно спросил Кравченко.

— Представьте: бочки, железные бочки, в них горят газеты, дрова… Вокруг бочек жмутся люди в черных телогрейках и валенках. Им холодно. Плакаты: «Мы не можем платить за отопление по новым тарифам», «В наших квартирах холодно»…

— Таааак…

— Шалаш. На входе сидит человек, кутаясь в плед. Плакат: «У меня забрали квартиру. Я не мог за нее платить из своей нищенской пенсии».

— Хорошо. Но это должен быть старик. Или старушка.

— Будет старушка. Дальше. Мама с детьми. У детей ранцы. Идут в школу. Они перемазаны черным. Золой, например. Руки грязные. «У нас отключили воду за неуплату.» Другой малыш держит керосинку. «При свете этой лампы я делаю уроки. Ученье свет…» Такого в Крыму еще не было.

— Жестко.

— Беретесь пригласить журналистов?

— Берусь. Сейчас всех обзвоню. А как технически это обеспечить? Бочки, шалаши…

— Сейчас позвоню своему компаньону. Он на нашей фирме за два часа все это сварганит. Это уже другой вопрос. Журналисты будут?

— Будут, — Кравченко взял телефонную трубку.

— Сергей Анатольевич! — услышал я голос Лены, — Тигляй пришел с молодежью. Ждут вас в зале заседаний.

— Иду! — я наклонился к Кравченко, — спасибо вам за помощь. Мне все говорили, что вы настоящий профессионал. Теперь я это и сам вижу.

Кравченко вздрогнул и с некоторым испугом посмотрел на меня.

— Вы далеко пойдете, — он первый раз обратился ко мне на «вы».

На экране мелькали черные бочки, возле которых жались люди в телогрейках, протягивая руки к языкам пламени, дети, перемазанные золой, шалаши, старики в пледах, флаги, транспаранты, много митингующих, больше, чем ожидалось — красивую картинку показывали по всем местным и двум центральным каналам. Все шероховатости остались за кадром — Шеф увидел в Киеве «Новости» и сразу позвонил.