Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 9 2008)

Октябрьская революция изнутри — “драматические перипетии возвращения будущих ключевых деятелей Революции 1917 года через Германию, причины противостояния большевиков и меньшевиков, неожиданные подробности октябрьских событий и борьбы за власть”.

Сергей Соловьев. Асса и другие произведения этого автора. Книга I. Начало. То да се… СПб., “Сеанс”; “Амфора”, 2008, 384 стр., 6000 экз.

Мемуарная проза известного кинорежиссера — “детство, отрочество, юность, первые пробы пера и кинокамеры; стоп-кадры — лица друзей, учителей и коллег, ныне здравствующих и ушедших; битвы с начальством, с самим собой; и поражения, и победы, и кино”.

Юлия Сысоева. Записки попадьи. Особенности жизни русского духовенства. М., “Время”, 2008, 208 стр., 2000 экз.

Жанр этой книги точно определен подзаголовком: “Записки попадьи”, в данном случае попадьи (матушки) современной, рассказывающей о том поколении русских священников, которое выросло за последние пятнадцать лет. Задачей книги было “описать жизнь самых обычных, среднестатистических священников, их традиции, ценности, жизненные принципы”. Разделы книги: “Чему учат в семинарии, или Очерки современной бурсы”, “Брак, семья и семейные ценности”, “Дела меркантильные”, “Уклад и традиции”, “Со стороны”. Начинает автор со сравнения: “Все знают, что в Израиле существуют религиозные и нерелигиозные евреи. Религиозные евреи четко отделяют себя от светского общества, не желая иметь с ним ничего общего, поэтому израильское общество расколото на две половины. В России подобные понятия тоже существуют, только негласно”. Из дальнейшего повествования выясняется, что жесткость соблюдения внутренних установлений в жизни религиозного русского мало чем отличается от израильской.

А. В. Успенская. Античность и русская литература. Мотивы, образы, идеи. СПб., Издательство СПбГУП, 2008, 292 стр., 1000 экз.

Монография, посвященная творческому усвоению русскими писателями XIX века (ХХ век представлен только очерком об И. Бродском) античной культуры, написанная на материале творчества Тютчева, Фета, Майкова, Полонского, А. К. Толстого и других.

Составитель Сергей Костырко

“АПН”, “Ведомости”, “Взгляд”, “Время новостей”, “День литературы”,

“Иностранная литература”, “Коммерсантъ”, “Коммерсантъ / Weekend”,

“Литературная газета”, “Литературная Россия”, “Литературная учеба”,

“Москва”, “НГ Ex libris”, “Независимая газета”, “Новая газета”, “Новые хроники”, “Огонек”, “OpenSpace”, “ПОЛИТ.РУ”, “Российская газета”, “Российский колокол”, “Русская жизнь”, “Русский Журнал”, “Русский Журнал (Рабочие тетради)”,

“Сибирские огни”, “Стороны света”, “Топос”, “Урал”, “Эксперт”

Михаил Айзенберг. Стихи на свету. — “ OpenSpace ”, 2008, 16 июня < http://www.openspace.ru>.

“Для нашего литературного „сегодня” реальной новацией стало бы повествовательное движение, сохраняющее именно стиховую динамику. То движение, которое и путешествие, и приключение, исход которого невозможно предугадать. Это явно не тот рассказ, который диктуют „воля и представление”, и не то высказывание, что выстраивается в одну линию. Только неожиданная точность сообщает поэтическому произведению внутреннюю логику. Можно согласиться, что такая „лирическая” точность — понятие не вполне определенное, но всегда заметно, когда она исчезает”.

Михаил Айзенберг. Черный ящик. — “ OpenSpace ”, 2008, 3 июня.

“По свидетельству поэта Андрея Сергеева, в известной литературной компании „ленинградцев” шестидесятых годов („круг Бродского”) слово „эскапизм” было из самых ругательных. Достойным выходом из положения казался только выход в самый первый ряд. Но следующему поколению пришлось привыкать к существованию вне всяких рядов — вне построения. Речь уже не шла о завоевании своего места: его просто не было (как не было вообще ничего „своего”). Свое место нужно было не завоевывать, а создавать, как создают новые рабочие места”.

Михаил Айзенберг. О посредниках. — “ OpenSpace ”, 2008, 24 июня.

“Не очень понятно, на чем это держалось. На „чуть-чуть”, на сдвиге в четверть доли. Один неуловимый ритмический крен — и ты погружался в какой-то гул, в шероховатое звучание города. В какое-то течение. [Кириллу] Медведеву удавалось (ну хорошо, не всегда, но когда-то) включить в речь это течение, и само стихотворение становилось вот таким слабым шумом, током — вечера, жизни, времени. Существовал какой-то крючок, которым он прихватывал невидимые миру петли”.

“Сегодняшний Медведев ищет выход в политику. Что им движет? Мы привыкли думать, что в подобных случаях человеком движет сострадание. Желание оказаться среди „бедных, странных, / одиноких, темных, больных, несчастных / и обреченных” — и заговорить от их имени. Но никому еще не удавалось говорить от имени других, не повышая голоса. Эта речь на повышенных тонах, перестраивающая и редуцирующая всю внутреннюю акустику автора, — не их слова, а слова (точнее, речи) около них и вместо них. Беда левого дискурса в том, что он существует за чужой счет”.

Николай Александров. Путем трэша. — “ OpenSpace ”, 2008, 10 июня.

“Трэш работает на сериальность, то есть на бесконечное повторение раз найденной ситуации, на усиление фиктивности мира. Видение мира здесь диктует избранный жанр, то есть условность детектива, триллера или дамского романа, поэтому мир не раскрывается, а скорее заслоняется этими „жанровыми очками”. Нужно быть полным идиотом, лишенным какого бы то ни было художественного чутья, чтобы утверждать, будто именно этот „второй сорт” литературы отражает наше время, „описывает нашу эпоху”. Эта литература не описывает ничего, кроме литературных штампов, кроме мышиной возни бытового ничтожества”.

Андрей Архангельский. Ужас Третьего. — “Взгляд”, 2008, 16 июня < http://www.vz.ru>.

“Влияние интеллектуального сообщества сегодня в России настолько ничтожно, что гораздо важнее любых идейных разногласий сегодня — само сохранение и поддержание общего культурного, интеллектуального веса страны. И в любом идеологическом споре хорошо бы помнить, что это само по себе огромное счастье — иметь возможность спорить по идейным мотивам”.

Андрей Архангельский. Язык семги. — “Взгляд”, 2008, 2 июня.

“Это самое, выдаваемое за национальную прелестную особенность, — любовь к долгим разговорам — она на деле есть коллективная болезнь общества, попытка справиться с психологической травмой, травмой всеобщего к тебе невнимания. Когда главная человеческая проблема собеседника не передача информации или обмен опытом, а многолетняя нехватка внимания, разговор и превращается неизбежно в терапевтическое средство, и в нем форма, поддержание разговора, что называется, оказывается важнее содержания или смысла. <���…> Получается русский разговор”.