Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 8 2007)

Андрей Битов. “Это пошлость знать подробности о человеке, а не то, что он делает”. Беседу вел Игорь Шевелев. — “Московские новости”, 2007, № 20, 25 мая .

“Нет, нельзя все время заниматься доказательством, что ты жив, — через газеты, радио, экран. А сводится к этому. Если человек исчезает из эфира и с газетных полос, то его вроде и не было”.

Владимир Бондаренко. Трудно быть русским. — “Завтра”, 2007, № 20, 16 мая .

“В России быть русским — очень трудно”.

Илья Бражников. Удержание идентичности. — “Политический журнал”, 2007, № 13-14, 10 мая .

“Итак, рано или поздно властям России не избежать выбора: либо демократия, либо суверенитет. Первое будет равносильно окончательной гибели исторической России, второе — означать победу консервативных начал и в пределе восстановление самодержавия (слово, которым переводится на русский язык „суверенитет”). Самодержавная царская Россия может, кстати, прекрасно сохранять выборные начала демократии на низовом уровне. То есть, как ни парадоксально это прозвучит, суверенная демократия в России станет возможной только при восстановлении традиционной политической формы — русской самодержавной монархии”.

Евгения Вежлян. Гладкие поверхности, или Памяти 90-х. — “Русский Журнал”, 2007, 4 мая .

“Никакой метафизики... Один сплошной импульс. Живи настоящим! В мире вечного настоящего нет места ни подлинной культурной памяти, ни рефлексии. Знать и понимать можно ровно столько, сколько положено. Не более чем отмерено общественным ритуалом. Поскольку вечное настоящее (praesens) для своего обнаружения и нормального функционирования (т. е. симуляции жизнедеятельности — смены и движения) нуждается в бесконечных презентациях, подтверждающих — да, есть. Ими-то и заполнено культурное пространство”.

Игорь Волгин. Лев Толстой как зеркало ……… (нужное вписать). — “Литературная газета”, 2007, № 22-23, 30 мая — 5 июня .

Подробная полемика с книгой Эвы Маевски Томпсон “Имперские знания: русская литература и колониализм”. “Идея книги проста: великая русская словесность XIX столетия была вызвана к жизни не чем иным, как потребностями российского колониализма, и, в свою очередь, усердно обслуживала его хищные нужды…”

Александр Гаррос. Путешественник во времени Ляпунова. — “Эксперт”, 2007, № 20, 28 мая — 4 июня .

Говорит критик Лев Данилкин: “Литература вглядывается в реальность очень пристально, глаза таращит — но и только. Настоящего репортажника, выездного собирателя материала, писателя, обнаружившего бы „метафору современности” не вслепую, а в поле, на месте, Тома Вулфа русского, условно говоря, — нет. Из-за этого по беллетристике вы не можете понять, как устроена русская жизнь, вы вынуждены читать труды экономистов и социологов, иностранных, как правило, но они никогда не скажут ту правду, до которой может докопаться литература, они слишком привязаны к фактам, к коре явлений, чтобы пробиться к ядру, к сердцевине”.

Георгий Гачев. Национальные образы мира. [Текст лекции.] — “ПОЛИТ.РУ”, 2007, 24 мая .

На вопрос: “У Вас нет Вашей школы? Ученики, последователи?” — Георгий Гачев отвечает: “Нет, у меня есть один, который у меня в 70-е гг. пасся в рукописях, Михаил Эпштейн, он сейчас в Америке, процветает. Он меня высосал, 2 — 3 года читал мои рукописи, овладел моим методом, ходит по моим национальным темам, по мосту между гуманитарностью и естествознанием, даже написал „Дневник отца” по моим семейным зарисовкам и т. д. Он процветает, он мой Эдип, он меня убил, „съел”. Он славен, знаменит как ученый, а я сижу у себя в безвестности. Он мой единственный ученик, и он же Эдип”.

Александр Гриценко. О единстве противоположностей. — “НГ Ex libris”, 2007, № 16, 17 мая .

“„Хоть бы они все подохли! Надоели учить, занудствовать, совки проклятые! Сидят во всех издательствах, в толстых журналах, в газетах! Продохнуть невозможно” — это я услышал совсем недавно от одного молодого, но уже титулованного автора. Кстати, премии, публикации и рецензии давали, пускали, писали именно эти, которым он так яростно смерти желал. Молодым кажется, что старшие их притесняют, не дают высказаться. Мне это чувство знакомо. При всем своем занудном настрое на объединение поколений, на мир во всем мире я тоже часто чувствую подобное — они нас не понимают. Если быть предельно откровенным, я с нетерпением жду смены поколений — в редакциях газет, толстых литературных журналах, театрах, правительстве. Когда это время наступит, то, мне кажется, социально-психологический климат улучшится”.

Александр Елисеев. Метафизика вампиризма. — “Правая.ru”, 2007, 11 мая .

“И можно выдвинуть предположение о том, что культ вампиров был культом неких выдающихся воинов-героев, которые пошли путем тотального, сакрализированного разрушения. Очевидно, что и само почитание было вызвано их героическим образом жизни, который привлекал наших предков. Впрочем, и знаменитый Влад Цепеш (Дракула), ставший прообразом книжно-киношного чудища, был человеком не только огромной жестокости, но и величайшей храбрости. Его, вне всякого сомнения, можно назвать национальным героем Румынии, что и провозглашалось при Чаушеску (странном коммунистическом диктаторе, который благоволил к националистам, почитавшим „гиперборейскую Дакию”). Он организовал мощный отпор туркам-басурманам, но при этом еще и бросил вызов плутократической, торгашеской верхушке из саксонского Семиградья, объединявшего буржуазные города-республики (Шесбург, Кронштадт, Германштадт и др.)”.

“Отдельного разговора заслуживает современный кинематограф, в котором наметилась (причем достаточно давно) линия на полную или частичную реабилитацию вампиризма. Особенно показателен в данном плане фильм „Голод”, где вампиры изображаются утонченными и высшими существами. Впрочем, не менее показательны фильмы, изображающие схватку „хороших” вампиров с „плохими”. Пример — фильм „Блейд”, где показана героическая борьба воина-одиночки — вампира — против своих сородичей. А в фильме „Нежить” тема вампиризма используется для пропаганды „антифашизма”. Кроме „плохих” вампиров здесь показан не менее отрицательный персонаж — доктор Ван Хельсинк, имеющий нацистское прошлое и ставящий ужасные эксперименты с вампирами в концлагерях Третьего рейха. Борьбу с этим воплощением антивампирского тоталитаризма, а также со злыми вампирами ведут „хорошие” вурдалаки”.