Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 11 2006)

— Хочешь нас поссорить? Уйдешь ни с чем, и Марусю отберем.

— Феминистки проклятые, суфражистки. Плохие тетки, — обиделся художник. — Кто вы без мужиков?

— Молчи уж, производитель, — вздохнула Света.

Аллу такой вариант жизни не удивил. Иначе просто и быть не могло, ведь, в сущности, они с Веселовым были Светины дети, и Света не могла их покинуть. Некоторым в жизни везет, и им удается найти “добрую” мать. Света некрасива тяжелой русской некрасотой, носит очки в крупной оправе, язык у нее злой и быстрый, как бритва. Но внутри, как правильно чувствовала Алка, она умная, рачительная и потому совсем не злая. Света в любом доме сразу отыскивала стул с самой удобной спинкой, рядом с самым вкусным блюдом и самым остроумным соседом. Все ее вещи были либо очень полезные, либо старинные и красивые. “Главное в теле — позвоночник”, — как-то сказала Света и купила за кошмарные деньги лечебный матрац.

В ее кухне, где каждый сантиметр был на счету, росли цветы немыслимых пород и стоял крохотный секретер покойной тетки-профессорши, в котором пряталась кухонная утварь. Света открывала секретер, за пять минут готовила вегетарианский суп и с удовольствием принималась есть и читать, поставив книжку на железную подставку, какие раньше покупали школьникам, чтобы удобно было списывать упражнения из учебников. Предметы в ее доме могли рассчитывать на долголетие, потому что Светина душа была протестантка, не хотела смиряться с непрочностью живого и страстно продлевала жизнь вещей. С ними она была в сговоре, с ножовками и стамесками тоже, но с людьми ей было непросто. Такие податливые, как Алка и Веселов, встречались редко, остальные сопротивлялись даже очевидному.

Спокойно переждав кошмары первоначального накопления, Света пошла работать на фирму “Любимая игрушка” и за два года преуспела. Год у нее ушел, чтобы занять место замдиректора, вытеснив с него юношу с ледяным взором, мистера Домби. Света делала ему немыслимые подлости и портила отчеты. Она дала волю своему языку, который обычно умела придерживать. Ненависть ее была физиологической и почти бескорыстной. Торгуя мягкими игрушками, он брал их двумя пальцами, заявляя, что у него аллергия. Не то чтобы Света обожала мягкие игрушки, но желание встать на сторону беззащитных вещей против этого человека росло неотвратимо. Тем более, что про аллергию Света знала все, борясь с этим недугом всю жизнь.

Один раз она привела на фирму Аллу, которая ходила на курсы экстрасенсов и, хотя не знала, что делать со своими умениями, многое чувствовала.

— Посмотри на него, — попросила Света. — Почему-то хочется раздавить, как таракана.

— Недолюбленный мальчик. Яппи, — пробормотала Алка, бросив взгляд на Домби. — Решил, что выбьется в люди любыми способами. На самом деле слабак. Холодности достаточно — сам уйдет.

А когда слабак с тремя мобильниками уволился, не выдержав свинцовой Светиной ненависти, то Алка, узнав об этом, расплакалась. Плакала она полночи, то уходя в Светину кухню и обращаясь к цветам, то за швейной машинкой, глядя на луну в черном небе, то на лечебном матраце за ширмой, закинув руки за голову и нервно перебирая ногами.

— Думаешь, легко так жить? — спрашивала она, и слезы текли ручьем. — Зачем я только пошла учиться? Он, я имею в виду учителя, меня сразу заметил, назвал пограничницей, ну, то есть я застряла между двумя мирами, тем и этим, и истязал дрессировкой. Теперь я все знаю, я посмотрела, хотя он не советовал. Знаю, как я умру, и как Вовка умрет, и что я переживу Веселова на двадцать восемь лет. Про тебя знаю тоже. Ты скоро меня предашь, но учти, я буду бороться! Маруся попадет под машину, и у меня вылезет половина волос на голове. Господи, помоги мне это все выдержать!

Света подошла и погладила Алкину русую шевелюру. Больше ничего красивого Раевской бог не дал, только волосы и плачущие глаза ребенка. Света ей не вполне верила, считала жертвой воображения. И главное, непонятно было, что с ее способностями делать. Профессиональной гадалкой Алка быть не хотела, за это, по ее словам, нельзя брать деньги, иначе дар пропадет. Говорить людям все — невозможно, за правду они готовы убить. Хорошее Алка сообщала, а страшное умалчивала и чувствовала себя лгуньей. Как с любым талантом, с этим была куча терзаний.

Но однажды Света задумалась не на шутку. Она заехала к Алке после автомойки в ослепительно чистой “мазде” и сразу заметила, как изменилась знакомая квартира. Странно, по диагонали висело зеркало, горели свечи, мирно спала Маруся, закинув на борт коляски неотразимую младенческую пятку.

— Слушай, давай купим ребенку кровать, все-таки коляска синтетическая, — предложила Света, но Алка вдруг испуганно замахала руками:

— Отойди от ребенка, господи, да отойди же, говорят тебе! Ты где сейчас была?

— На мойке. Курила и смотрела, как мальчики суетятся. Хоть иногда посмотреть на работающих мужчин! Мистер Домби, например, совсем не желали работать, только бабки рубить! — вдруг вспомнила Света недавнего врага.

— Да уйди же от коляски! Вот… — Алка подвела Свету к зеркалу. — Смотри, видишь над правым плечом мутное пятно.

Света, вглядевшись, подтянула рукав и потерла поверхность зеркала. Алка расхохоталась:

— Не три его, он ржет, как от щекотки. Ты притащила с собой черта. С мойки, наверное…

Алка озабоченно сдвинула брови.

— Смешливый попался, гад. Сейчас разберемся, садись на диван.

Она вытащила коляску на балкон и принялась за манипуляции. Вначале потухла свеча, потом вырубилось электричество, лоб у Алки вспотел, а вид стал вовсе безумный. На балконе залилась плачем, а потом стихла Маруся.

— Сейчас он в тебя вцепится, приготовься, — предупредила Алла, а Света почувствовала, что ее схватили за лицо и сдирают кожу. Стаскивают с нее лицо. Боль была адской. — Как при родах, — согласилась Алка в ответ на Светины стоны и снова обратилась к черту: — Уйдешь, гад, непременно уйдешь, куда ты денешься! Все равно прогоню!

В тот же миг боль отпустила, и Света откинулась на диван. Зазвонил телефон. Голос Веселова спросил: “У вас там все в порядке?”

Алка, положив трубку, сказала:

— Видишь, как у вас с Веселовым налажена связь? Он сразу почувствовал!

Свете было не по себе. Лицо и уши горели. Алка терла шкаф, на котором вдруг выступили четыре злые кривые царапины.

— Сволочь. Видишь, шкаф в отместку испортил.

Света немного помолчала, уважительно оглядев шкаф. Что-то в этом сильно пугало. За окном стемнело и стало страшно, последняя свечка, отразившись в окне, молча потухла.