Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 1 2005)

Cм. также: Андрей Смирнов, “Философия части. Памяти Жака Деррида” — “Завтра”, 2004, № 44 .

Куда податься? Беседу вела Светлана Гончарова. — “Литературная Россия”, 2004, № 44, 29 октября.

Говорит директор литературно-издательского агентства “Классики XXI века” Елена Пахомова: “Агент работает, вкладывает в автора деньги и время, а завтра издательство заключает договор напрямую с автором. И агент остается ни с чем. Были реальные случаи, когда агенты „продавали” наших авторов в заграничные издательства, и их все равно „кидали”. Те издательства просто списывались напрямую с писателем. <���…> Вот пока у нас не будет четко отрегулированной схемы взаимодействия автор — агент — издательство, у наших агентств ничего не получится”.

Валентин Курбатов. Мы одной крови. — “Дружба народов”, 2004, № 9.

“Может быть, главное в книге Олега Павлова [„Русский человек в XX веке”] — это голос совсем нового поколения и новой мысли. Я некогда уже писал о нем, коря его жестокую прозу и выставляя старинные резоны о равновесии и свете жизни. И сейчас от давних укоров не откажусь и все буду ждать, что однажды тьма разойдется и его герои увидят, что мир и правда, при всей тьме, все-таки не безумен, но только вижу, что мы говорим на близких, но теперь уже, очевидно, все далее расходящихся языках, что мне уже себя из той жизни не вынуть и своей несвободы не преодолеть — генетика окаменела. Я не печалюсь об этом, потому что у меня хорошее общество и я, может, поближе к старой правде Толстого и Солженицына, чем он, и более согрет и защищен. А он выходит с прежним русским сердцем в необратимо новое время, где складывается новая — не знаю, лучше ли нашей, но своя — высокая система духовных координат, свой взгляд на минувшее, не отменяющий милосердия, но и не расширяющий его полномочий до слишком уж расплывчатых границ. Теперь мне яснее, что же такое свобода, которой это новое поколение русских литераторов (тоже еще редких, как всегда редки настоящие литераторы) дышит, не страшась того, что им может не хватить воздуха. Старым они уже дышать все равно не смогут”.

См. также: “Книжная полка Ирины Роднянской” — “Новый мир”, 2004, № 8.

Сергей Кургинян. “Либо Путин снимет противоречие, либо противоречие снимет Путина”. — “Политический журнал”, 2004, № 36, 5 октября.

“Политическая революция в России невозможна. Страсти по свободе — в прошлом. Все хотят порядка, но он недостижим. Тогда все хотят минимального хаоса, дабы не было максимального. А вообще-то все хотят уснуть и сладко спать. Тем самым смертным сном, которым спит замерзающий человек. „Все” — я имею в виду относительное большинство населения и абсолютное большинство элиты. <���…> Трон шатается, когда мускулистая рука (народа — если это Французская буржуазная революция, пролетариата — если это Коммуна, революционных низов — если это ноябрь 1917 года) нечто опрокидывает. А то, что сейчас происходит, — это новая редакция 1990 года. Трон Горбачева не шатался. Просто пол, на котором стоял этот трон, сгнил и начал рушиться. И тогда трон стал проваливаться. Ощущаете разницу? <���…> А что бы я предложил Путину, если бы он ко мне обратился?.. Когда обратится, тогда и предложу”.

Владимир Лакшин. После журнала. Дневник 1970 года. Подготовка текста, “Попутное” и примечания С. Н. Лакшиной. — “Дружба народов”, 2004, № 9, 10, 11.

“19.III. <���…> Трифоныч вспоминал сегодня Пушкина: „Снова тучи надо мною…” и с особой энергией прочел последнее двустишие: „Сохраню ль к судьбе презренье, понесу ль навстречу ей непреклонность и терпенье гордой юности моей?””

“30.III. <���…> Затащили человека в подворотню, в грязный проходной двор и там убили его. А потом бандиты выходят как ни в чем не бывало на освещенную улицу, руки в карманы, и встречные-поперечные знают все до единого, что совершено преступление, но все переговариваются, смеются, пожимают бандитам руки, будто ничего не случилось. Вот наша судьба”.

“22.IX. <���…> В. в электричке читал „Новый мир”. Попутчики его — на вид люди интеллигентные — вступили с ним в разговор. „Говорят, там редактора сняли, — сказал один, — не прислушивался к критике”. — „А кто был редактор?” — спросил другой. „Да этот, как его… поэт… ну, Евтушенко”. В. поправил их — Твардовский. Тогда, видя его осведомленность, один из его попутчиков спросил: „А правда, что Корней Чуковский все свое наследство оставил писателю, которого все у нас ругали… ну как его…” — „Дудинцеву”, — подсказал второй. Вот она, Расея, верящая, что „Литва с неба упала”, — и ради нее Трифоныч растрачивал кровь и нервы, жег жизнь свою. Тоска”.

Дневник В. Я. Лакшина 1969 — 1970 годов см.: “Дружба народов”, 2003, № 4, 5, 6 .

Ольга Лебедушкина. Новое поколение в поисках утраченной простоты, или Децл как прием. — “Дружба народов”, 2004, № 7.

“В общем, я понимаю, почему в критике задается этот вопрос: реальны ли „двадцатилетние” или они всего лишь виртуальная модель давней мечты тех, кто делает журнальную и издательскую политику? Действительно, Сергей Шаргунов — идеальный молодой автор для сегодняшнего „Нового мира”, из тех, которых „если бы не было, то стоило было выдумать”. Скажем, тоже провозглашавший несколько лет тому назад собственный „новый реализм” Олег Павлов на эту роль не подошел, а вот Шаргунов — пожалуйста. <���…> Не случайно „Свежая кровь” Сергея Шаргунова в „НГ Ex libris’е” мыслится ее ведущим как „полоса манифестов”. Читая „Свежую кровь” или антологию „Денежкина и К°”, достаточно быстро начинаешь понимать, что „двадцатилетний” — категория не возрастная, а эстетическая и идеологическая, и далеко не каждый автор в возрасте „20 плюс-минус пять” попадает в обозначенные рамки”.

Эдуард Лимонов. После тюрьмы. Стихи освободившегося из заключения. — “НГ Ex libris”, 2004, № 41, 28 октября.

Мы любили друг друга

при Миттеране

А когда к власти пришел Ширак

мы разошлись как

в Вавилонском плену

израильтяне.

Вот так, моя мертвая,

вот так...

Владимир Личутин. Душа неизъяснимая. — “Завтра”, 2004, № 41.

“„Муравейные мировые братья”, которых пытался переделать Толстой, настигли его и по смерти. Отступая от Москвы, ободранные и иззябшие солдаты армии Гудериана остановились в Ясной Поляне, в покои великого старца завели своих голодных кляч, развели последние костры и стали умирать. Толстой был слишком русским, он слишком страдал об идеальном человеке, чтобы мировое зло оставило его в покое. Арийцы, мечтающие о мировой власти, продавшие душу дьяволу, наверное, желали отплыть в грядущие миры на Ноевом ковчеге Толстого, хотели побрататься с ним, вызнать сокровенные мистические тайны, которые великий старец, конечно, унес с собою. Немцев отвозили на клячах к последнему приюту Толстого, к оврагу старого Заказа и хоронили возле, взяли в плотную осаду. Одного злодея, что собирался покорить славян, закопали в могиле писателя”.