Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 1 2005)

Дмитрий Шаманский. “Литература не занимается счастьем”. — “Нева”, Санкт-Петербург, 2004, № 9.

“„Высокое косноязычие” (или невысокое) Петрушевской, конечно, также оправдано традицией”.

См. также: Алла Латынина, “Глаз из Нижнего мира” — “Новый мир”, 2004, № 10.

Владимир Шаров. “Я не чувствую себя ни учителем, ни пророком”. Беседу ведет Наталья Игрунова. — “Дружба народов”, 2004, № 8.

“Сталин, сколь бы часто он ни встречался в моих вещах, в сущности, мне безразличен. Люди чем выше, тем примитивнее. Простые люди живут бесконечно более сложной, изощренной жизнью, задачи, которые перед ними стоят, почти всегда неразрешимы. Это касается и хлеба, и отношений с близкими”.

“Писатель, который мне наиболее близок из ХХ века, это Платонов. Писатель, которым я ранен и перед которым в полном тупике. Это не значит, что он оказал на меня какое-то влияние, просто это человек, которому я крайне благодарен, потому что он был и писал. Я очень люблю Зощенко — „Перед восходом солнца”, „Голубую книгу”. Люблю Бабеля. Вообще литература 20-х годов прошлого века мне кажется вершиной даже большей, чем литература XIX. <���…> К Шмелеву хорошо отношусь. Бунина очень люблю. Набокова ценю меньше. Он сыграл совершенно исключительную роль в нашей литературе, но ему интересно писать на уровне фразы и абзаца. Сюжет для него — вещь привнесенная”.

Ян Шенкман. Звезды и мужики. К 190-летию со дня рождения Михаила Лермонтова. — “НГ Ex libris”, 2004, № 39, 14 октября.

“Он годится для аргументированного подтверждения любой, самой абсурдной гипотезы. Можно, например, убедительно доказать, что Михаил Юрьевич был русским Киплингом, колониальным поэтом, несущим бремя белого человека на диком Кавказе. А также зачинателем остросюжетной беллетристики и приключенческого романа <���…>”.

См. также: Ким Смирнов, “Кремнистый путь в железный век” — “Новая газета”, 2004, № 76, 14 октября .

Авром Шмулевич. После сионизма. — “Русский Журнал”, 2004, 22 октября .

“Система уже практически исчерпала свой ресурс. Революция в Израиле не только возможна, но и неизбежна. Вопрос лишь в том, какие силы ее произведут. Или же сами евреи, бескровным путем. Или же арабы и/или компрадорские агенты влияния, которые просто ликвидируют Страну — с неисчислимыми жертвами”.

Глеб Шульпяков. Коньяк. — “Новая Юность”, 2004, № 4 (67).

“Самый удивительный коньяк я пил в Ташкенте. Он пах айвой, гранатом и дыней, этот коньяк, — и хлебным дымом. Жаль, не помню, как назывался. Мне скажут, что в Ташкенте не может быть коньяка. Что коньяк делают в городе Коньяк и его окрестностях — и нигде больше. Все правильно. Но коньяк — это не только „наименование, контролируемое по происхождению”. Коньяк — это жанр”.

Глеб Шульпяков посетил город Коньяк, чтобы “написать развернутое эссе на тему одного из самых удивительных алкогольных напитков мира — и самого „доходного” региона Франции. Результатом поездки стала книга — „коньячный” альбом-путеводитель, который вышел в „Издательстве Антона Жигульского””.

Ефим Шуман, Григорий Козлов. То, что вы не хотели знать о Фиделе. — “Карта”, Рязань, 2004, № 38 — 40, апрель.

Статья из большой антикастровской подборки материалов, куда, в частности, включен небольшой фрагмент известной книги Армандо Валладареса (Valladares) “Надеясь вопреки всему” в переводе Владимира Холмогорского.

См. также главы из этой книги в переводе Е. Богуш и с предисловием Василия Селюнина: Армандо Вальядарес, “С надеждой в сердце...” — “Новый мир”, 1992, № 2, 3.

См. также: Архимандрит Августин (Никитин), “„В большой счастливой зоне”. Кубинские тетради” — “Новый мир”, 2004, № 4, 5.

Татьяна Щепанская. Трасса пипл и телеги 80-х. — “Неприкосновенный запас”, 2004, № 4 (36).

“Как было до этого, трудно сказать, но к середине 1980-х трасса (в сленге тех лет — „дорога, путешествие”, как правило автостопом, иногда на собаках , но по возможности бесплатно) уже сложилась как поведенческий и символический комплекс”.

См. также: Игорь Савельев, “Бледный город. Повесть про автостоп” — “Новый мир”, 2004, № 12.

Михаил Эдельштейн. Фандорин и ожившие мертвецы. — “Русский Журнал”, 2004, 28 октября .

“Практически одновременно в разных издательствах вышли книги воспоминаний Бенедикта Сарнова и Станислава Рассадина — мэтров шестидесятнической критики и многолетних соавторов, которые слились в сознании читающей публики едва ли не в сиамских близнецов. Один круг, одни и те же герои, близкий взгляд, — а книги между тем получились вполне отличные одна от другой. <���…> Отчасти воспоминания Рассадина написаны в полемике со знаменитой книгой Петра Вайля и Александра Гениса „60-е. Мир советского человека” и рассадинской давней статьей „Шестидесятники”, давшей имя целому поколению. С одной стороны, существование генерации шестидесятников Рассадин признает и своей принадлежностью к ней гордится, с другой — протестуя против штампов и широких обобщений Вайля — Гениса, подчеркивает индивидуальность своих героев, их несхожесть друг с другом, несводимость к единому знаменателю. Отсюда — постоянное акцентирование внутрипоколенческих разногласий, в частности беспрецедентно резкий, даже скандальный по нынешним временам отзыв о Юрии Казакове и крайне нелицеприятный портрет Владимира Максимова. Впрочем, большинство героев мемуаров обрисованы автором с несомненной симпатией. Особенно порадовала меня обнаружившаяся в книге главка о Борисе Балтере — никогда не понимал, отчего один из самых подлинных и глубоких прозаиков 60-х годов оказался в тени своих гораздо более поверхностных современников”.

“Свидетельства Рассадина и Сарнова важны для будущих исследователей и любопытны для сегодняшних читателей, но ощутимый барьер между началом XXI века и второй половиной XX возник уже на лексическом уровне. Я несколько раз с недоумением перечитал фразу Рассадина “Аспирантура не могла обломиться по причине недостаточной политической благонадежности”, прежде чем понял, что слово „обломиться” употреблено здесь в значении, прямо противоположном современному”.

См. также: Андрей Немзер, “И сказок про нас не расскажут” — “Время новостей”, 2004, № 198, 28 октября ; “Поводом для этих заметок стала „Книга прощаний” Станислава Рассадина (М., “Текст”). Уверен, что „Воспоминания о друзьях и не только о них” достойны отдельного разговора, но не мне его вести. И вот почему. <���…> Принцип „отдельности”, сказывающийся и в искусстве как целом, и в его частных видах (сам писал о „времени отдельных писателей”) рифмуется с разрывом поколений. В книге Рассадина излагается история, случившаяся лет десять назад (и тогда же автором описанная). На закулисной посиделке после литературного вечера Рассадин и Искандер вспоминают, как когда-то в гостях у Чуковского они лихо выпили выставленный Корнеем Ивановичем дорогой коньяк. Встает молодой (ох, и десять лет назад не молод был) прозаик (не скрою, мой друг) и говорит: вас Чуковский привечал, а вы нас в упор не видите. Рассадин слышит здесь напор захватчика, рвущегося вытолкнуть „стариков” (эпизод дан в соответствующем контексте). На том вечере я не был, но сюжет (слышал его изложение и от „антигероя”) кажется мне совсем другим. Не борьба за место под солнцем, а просьба о внимании, не отторжение, а тоска по контакту. Тогда я разозлился (если б не Станислав Борисович, а Имярек, плюнул бы; да и друг мой вряд ли стал бы абы кому душу изливать), что и отлилось печатным текстом. Наверно, излишне резким. Были ведь (и есть) злобные агрессоры — Рассадин воспринял в этом ключе речь прозаика. Допускаю, неловко построенную. Но суть-то не в чьих-либо риторических навыках. Суть в том, что Чуковский Рассадина в гости звал (а Маршак вызывал со службы для многочасовых бесед), что Рассадин и его друзья были тогдашним мэтрам не просто интересны — нужны. Мы в ином положении”.