Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 1 2010)

И вот — эта новая проза (первая часть повести), написанная, как всегда, неожиданным и немыслимым милославским языком с применением множества специальных оптических устройств, потаенное исследование о веществе любви и субстанции времени, о самоидентификации личности, о возрождении и смерти. Думаю, это одно из самых (если не самое!) оригинальных сочинений, напечатанных в прошедшем году. Читать его следует очень медленно. Хочется, конечно, процитировать хоть один абзац, но это ничего не даст. Для справки: часть тиража свежего номера дальневосточного альманаха “Рубеж” находится у меня в редакции.

Напомню также, что в первом номере нью-йоркского журнала “Новая кожа” напечатан наиболее полный вариант воспоминательного эссе Милославского о Бродском ( http://nk.kojapress.com/critics/miloslavsky.html ), дающий вполне адекватное представление о сегодняшнем прозаическом письме Ю. М. Тем, кто будет читать, советую особое внимание обратить на размышления писателя о примечательном и актуальном явлении “ культуры неразличения ” — в России и вне ее. Иосиф Александрович, как я вижу по этим заметкам, боролся с неразличением весьма жестоко.

Обсуждаем сериалы. — “Вопросы литературы”, 2009, № 4 .

Четыре аналитических текста — Алисы Ганиевой (“Литература в „ящике”” — о “Мастере и Маргарите”), Анны Сергеевой-Клятис (“Надо жить без самозванства” — о “Докторе Живаго”), Елены Погорелой (“Версия действительности” — разговор с предыдущими авторами и о “В круге первом”) и Михаила Свердлова (“Битвы за классику”).

“Экранизация романа „В круге первом” показалась многообещающей: думалось тогда, что одной победы сериала „Идиот” над идиотизмом нашего времени и относительной удачи „Мастера и Маргариты” все же мало; фильм по Солженицыну уже дает надежду на тенденцию, устанавливает ту планку, опуститься ниже которой — теперь будет стыдно. Но этим надеждам не суждено было сбыться” (М. Свердлов).

И далее коротко — о светозаровском “Преступлении и наказании” (2007), шультессовских “Бесах” (2007) и коттовом “Герое нашего времени” (2006).

Памятные решения недели. — “Власть”. Аналитический еженедельник издательского дома “Коммерсантъ”. 2009, № 40 (844) .

245 лет назад (именной указ Екатерины II, 1764 г.):

“О прекращении действия указа, состоявшегося во время царствования Императрицы Елисаветы Петровны, о ливреях и экипажах.

Ея Императорское Величество указать соизволила, Имеющееся в третьем Департаменте, по Именному ж Ея Императорского Величества, блаженные и вечной славы достойные памяти, Государыни Императрицы Елисаветы Петровны указу о ливреях и экипажах, кому какие иметь, дело, в рассуждение переменившихся уже с того времени доныне обстоятельств, оставить и по тому указу исполнения не чинить”.

Кажется, теперь эти привилегии называются просто мигалками.

В этом же номере под рубрикой “Ликбез” безымянный комментарий к словам Путина о Ходорковском на приснопамятной встрече с писателями. В частности: “Касательно помилования премьер ответил Архангельскому, что такая возможность предусмотрена законом, но, чтобы воспользоваться ею, осужденному необходимо полностью признать свою вину и обратиться с соответствующей просьбой. И тут он снова ошибся. „Власть” доводит до сведения премьера Путина, что правила помилования описаны в положении „О порядке рассмотрения ходатайств о помиловании в РФ”, подписанном президентом Путиным 28 декабря 2001 года. В документе нет требований к ходатаю о признании им своей вины”.

Наталья Панасенко . О некоторых родственниках Корнея Чуковского. — “Мория”, Одесса, 2008, № 10.

Никак не привыкну к подобному зачину статьи: “Отец К. Чуковского, Эммануил Левенсон, много разъезжал”. Здесь — о семье писателя со стороны отца (кажется, немецкие евреи) и их одесских связях. Оказывается, там сильно увлекались народовольчеством и чтили Д. Писарева (что, сдается, одной фразой аукнулось в повести Корнея Чуковского о детстве “Серебряный герб”).

В конце XIX века “передовые” одесситы действительно подзаразили своим освободительным чтением будущего автора “Мойдодыра”, о чем см. большой блок материалов с вступительной статьей той же Н. Панасенко в предыдущем номере “Мории” (“Одесское окружение К. Чуковского”). “…Оттого, что за революционную идею агитировали люди чрезвычайно привлекательные, благородные и жертвовавшие тогда только собой, она была особо убедительна. Порыв, героизм, переворот — не только эффектнее тихого и долгого просветительства, мирного реформирования. Для людей, которые еще не знали, что ждет их и страну, революция казалась и несравнимо эффективней. К. Чуковский выбрал долгий путь просветителя, без гарантии победного результата хотя бы в конце”.

Елена Прокофьева. “Я любила в нем его самого…” — “GalaБиография”, 2009, № 9.

Читая этот хорошо написанный популярный текст о долгом счастье императора Александра II и княгини Екатерины Долгоруковой (14 лет отношений, полгода брака, пятеро детей), я обратил внимание на то, что их первые свидания проходили в царском павильоне Бибигон, когда-то выстроенном Николаем I в подарок жене. Павильон находился в глубине Петергофского парка и назван был по Бибигонским (Бабигонским) высотам, финским взгорьям. Главное из них в древности называлось “Папигонту” (“Пастырская гора”), а впоследствии — Ба(и)бигон. Убежден, что это “бибигонство” всплыло в сознании Корнея Чуковского, когда он решился переделать имя героя еще не дописанной сказки из Карагона в Бибигона. Есть также основания полагать, что у этой последней сказки КЧ (1946) — древние корни, относящиеся еще к тем временам, когда ее автор жил в финском местечке Куоккала.

Кстати, имя другого героя — Бармалея — имело неоспоримое “топографическое” происхождение, оно родилось из прогулки художника Добужинского и будущего автора сказки Чуковского по (существующей доныне) Бармалеевой улице.

Из этого же номера я узнал, что после жалобы Дмитрия Фурманова — комфронта Фрунзе — на Чапаева (комдив нагло ухаживал за женой Д. Ф.) комиссару разрешили покинуть дивизию. Это его и спасло — через месяц 32-летнего Чапаева застрелили. Да, забыл сказать, а тачанки-то придумал Махно — Василий Иванович ставил пулеметы исключительно на автомашины (у него имелись “паккард”, “стенвер” и “форд”).

Гжегож Пшебинда. Достоевский о бессмертии души и рае неземном. — “Новая Польша”, 2009, № 7-8 (110) .

Присоединяясь к С. Булгакову и Н. Бердяеву, понимавшим образ Шатова как своеобразное “зеркало”, отражающее существенную часть души Достоевского, — выдающийся польский славист (автор книг о Владимире Соловьеве и Петре Чаадаеве) завершил свое исследование весьма категорично: “В этом и состоит главный, не разгаданный по сей день парадокс Достоевского, величие и вместе с тем слабость писателя-мыслителя… С одной стороны, он сумел гениально показать в русском атеизме квазирелигиозную компоненту, из которой произрастают великие трагедии человечества в XX веке, а с другой — сегодня любой либерал и атеист может заявить, что если христианство, описанное во всей своей отвратительной красе в „Дневнике писателя”, — это „истинное христианство”, то, пожалуй, лучше пройти катехизацию у постмодернистов”.