Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2006)

Бабушки охали — что же такое будет.

Бабушки охали — как же все это станется.

И я понимала — меня растят на убой

Какому-то чувству чудовищного размаха.

И вот — мне уже возмутительно много лет,

А чувства такого все нет и нет.

И я знаю — есть женщины, из которых все до одной

Могут встать стеной.

И сказать — что, мол, “наши мужья нам нравятся

Больше Джереми Айронса!!!”

Но я никогда не видела их мужей,

Не снимала с них галстуков, не целовала их шей.

И, возможно, поэтому

Мне так никто и не нравится.

Кроме, конечно же, Джереми,

Джереми Айронса…

“Анна Логвинова поразила всех безыскусностью интонаций”, — писала об итогах очередного “Дебюта” Василина Орлова. Добавлю: продуманной безыскусностью. Тем, что Данила Давыдов в своем предисловии охарактеризовал как отрефлексированную “новую искренность” . К тому же интонация и приемы Анны Логвиновой генетически (вот нечаянный каламбур) восходят к стихам ее отца Петра Логвинова. Поскольку стихи Петра Логвинова у публики, так сказать, не на слуху, то связь эта мало кому понятна. Для тех же, кто слышал, как дочь читает стихи своего покойного отца (например, на вечере в клубе “Улица ОГИ”), такое прямое наследование очевидно. Случай в истории отечественной поэзии исключительный.

А. Э. Скворцов. Игра в современной русской поэзии. Казань, Издательство Казанского университета, 2005, 364 стр.

Много ли сейчас выходит книг о современной русской поэзии? Немного. Появление монографии Артема Скворцова, написанной, как я понимаю, на основе его кандидатской диссертации, представляется мне фактом безусловно позитивным, а тема монографии — актуальной. Автор осуществляет “разделение поэтов на три группы — архаистов, новаторов и центристов (известная тыняновская оппозиция переосмысливается и превращается в триаду). <���…> Так, Дмитрий Пригов — поэт старшего поколения — идеально вписывается именно в поэтическую систему новаторов, а его младший современник Дмитрий Быков, скорее, архаист. К архаистам отнесены О. Чухонцев, Ю. Левитанский, Д. Самойлов, А. Кушнер, Д. Быков, к новаторам — А. Еременко, В. Строчков, А. Левин, В. Степанцов, А. Добрынин, В. Пеленягрэ, Д. Пригов, М. Сухотин, Л. Рубинштейн, В. Некрасов, А. Макаров-Кротков, С. Моротская, И. Ахметьев, к центристам — И. Бродский, Л. Лосев, В. Коркия, И. Иртеньев, С. Гандлевский, Т. Кибиров, А. Башлачев, А. Цветков”. Глава о центристах занимает примерно половину всей монографии, видимо, именно они по-настоящему интересны исследователю. “Игра в творчестве центристов — не просто художественный прием, как у архаистов, и не самоцель, как в творчестве новаторов. Она становится одним из способов выражения философии жизни. Центрист вполне осознанно играет „всерьез””.

Превратившись к своим пятидесяти годам, так сказать, в литературного агностика, я думаю, что любая добросовестная концепция/интерпретация стоит любой другой, и поэтому не собираюсь в рамках книжной полки ни полемизировать, ни солидаризоваться с исследовательскими позициями А. Скворцова. Допускаю даже, что на страницах “Нового мира” еще появится подробный разбор этой монографии, сделанный более квалифицированным автором, чем я. Отмечу только два момента. “В поле исследователя не вошло творчество поэтов, пришедших в литературу или внятно заявивших о себе с середины 1990-х годов: А. Тимофеевского, В. Павловой, М. Амелина, Г. Данского, А. Полякова, Б. Рыжего, С. Янышева, Г. Шульпякова, Д. Воденникова и др. Думается, об их вкладе в литературный процесс судить еще несколько преждевременно”. Вот эта последняя фраза явно лишняя. Если бы исследователь просто написал, что в формате данной монографии нельзя объять необъятное (а именно такой является современная русская поэзия, переживающая, на мой взгляд, полосу расцвета), то и вопросов бы не было. Но избранная автором мотивировка не убеждает, ведь в своей работе он анализирует вовсе не вклад избранных авторов в литературный процесс, а особенности их поэтики. В этом смысле Вера Павлова, Максим Амелин или Дмитрий Воденников представляют собой вполне сложившиеся и яркие индивидуальности, и их творчество имеет прямое отношение к заявленной в названии монографии теме. Удивляет также эпиграф к монографии: “Страсть к игре есть самая сильная из страстей” (А. С. Пушкин). Как известно, это запись в дневнике А. Н. Вульфа от 8 декабря 1836 года: “Пушкин справедливо говорил мне однажды, что страсть к игре есть самая сильная из страстей”. Речь тут, очевидно, идет об азартных играх, о картах, об игре на деньги, что никакого отношения к предмету исследования не имеет. (Зато, набрав в поисковой системе Яндекс эту пушкинскую фразу, я обнаружил, что она часто используется в рекламе игорного бизнеса или в статьях об оном).

Владимир Бондаренко. Последние поэты империи. Очерки литературных судеб. Комментарии Л. С. Калюжной. М., “Молодая гвардия”, 2005, 667 стр. (“Библиотека мемуаров. Близкое прошлое”. Вып. 14).

Он труженик. Пишет очень много (для меня это загадка). Любит русскую литературу (что для литературного критика, к сожалению, не само собой разумеется), причем в разных ее проявлениях. “Моя беда в том, что я ценю талантливых людей, каких бы взглядов они ни придерживались, исключая явно русофобские, враждебные не мне, а моей Родине, моему народу, русской национальной культуре” (Владимир Бондаренко, “Очевидец ХХ века. Автопоздравление, автоманифест и автобиография к юбилею” — “НГ Ex libris”, 2005, № 6, 16 февраля).

Да, литературные пристрастия этого критика (“литературного кота Леопольда”, по выражению Юлии Рахаевой) шире его известной политической позиции публициста. Николай Тряпкин. Владимир Соколов. Алексей Прасолов. Глеб Горбовский. Станислав Куняев. Анатолий Передреев. Николай Рубцов. Тимур Зульфикаров. Белла Ахмадулина. Юнна Мориц. Ольга Фокина. Геннадий Шпаликов. Владимир Высоцкий. Олег Чухонцев. Борис Примеров. Игорь Шкляревский. Татьяна Глушкова. Иосиф Бродский. Юрий Кузнецов. Эдуард Лимонов. Леонид Губанов. Игорь Тальков. Борис Рыжий. Но поскольку он по природе/натуре своей есть критик-публицист, то ему как-то приходится примирять и объяснять, то есть давать очередному сборнику статей какую-то концептуальную подкладку. Любопытно, что именно такая “подкладка” вызвала, например, потоки сарказма у Никиты Елисеева, комментировавшего некогда в “Новом мире” (2001, № 5) сборник Бондаренко “Время Красного Быка”: “Это всегда привлекает. Со времени Розанова Василия Васильевича это — привлекает. Разбить все яйца, левые, правые, монархические, большевистские, истинно народные, подлинно аристократические — чтобы яичница зашкворчала”.