Иосиф Гольман - Хранитель Реки
- Название:Хранитель Реки
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Москва
- Год:2012
- Город:ЭКСМО
- ISBN:978-5-699-55091-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Иосиф Гольман - Хранитель Реки краткое содержание
Художник Вадик Оглоблин попал в настоящую западню. Как загнанный зверь, он метался в поисках спасения – на кону его жизнь, и, что самое ужасное, опасность угрожает его жене Лене. Выбраться из западни почти невозможно, но небольшой шанс все-таки есть, грех его не использовать. Оглоблину повезло – ему не пришлось сражаться за себя и любимую в одиночку. В доме Хранителя Реки он нашел не только приют, но и защиту.
Люди, которые здесь собрались, отнюдь не супермены и не сказочные богатыри. Просто они не могут допустить, чтобы совершилась несправедливость, чтобы зло восторжествовало.
Хранитель Реки - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
При советской власти он таким же образом пролезал в битком забитые – причем на постоянной основе – московские рестораны.
На входе, протиснувшись сквозь очередь, продирался к двери и грозно стучал по стеклу. Дверь на уверенный стук открывалась всегда, и на пороге появлялся швейцар – всесильный человек в ливрее, который за десять рублей мог провести желающего в зал. Но лишних десяти рублей у студента Береславского никогда не было. Поэтому он использовал другую технологию, сродни той, что так славно сработала несколько минут назад. Он строго смотрел на швейцара и негромко, без аффектации, говорил: «Я – Береславский», после чего нагло пер вперед, при этом крепко держа за руку свою девушку.
Дальнейшие события, как правило, развивались двумя возможными путями. Чаще всего швейцар просто отодвигался, давая молодым людям пройти – пусть и без мзды, зато без непонятных проблем.
Гораздо реже страж ночного веселья задавал представившемуся Береславскому резонный вопрос: «Ну и что?» «Да так, ничего», – скромно отвечал будущий Ефим Аркадьевич, а тогда просто Фимка. И быстро ретировался, чтобы успеть со своей девчонкой попытать счастья в другом кабаке.
По Польше проехали немного: дорога была всего двухполосной – по полосе в каждом направлении – и плотно забитой фурами, а колеи в ней были выбиты такие, что пройденная с утра трасса Москва – Минск уже казалась автобаном.
Ночевать остановились в частном отельчике. Сортир в нем, в отличие от прошлоночного, был вполне солидных размеров. Зато один на весь коридор, в который выходило номеров пятнадцать, и с такими тонкими стенками, что в каждом из этих пятнадцати номеров в любой момент знали, занят туалет или нет, а если занят, то чем занимается обосновавшийся в нем турист.
Примиряла же экономного Береславского с отелем цена – десять евро с человека, включая легкий завтрак. Плюс сосновый лес, который начинался в пяти метрах от задней стены отеля. Так что перед сном еще погуляли и полюбовались на закат, не слишком экспрессивный, мягких желто-красных тонов, но очень симпатичный. Или, как теперь любил говорить Береславский-галерист, визуально привлекательный.
Весь следующий день – пока по плохим и узким дорогам пересекали Польшу – разговаривали про галерею, новое и столь захватившее его увлечение. Точнее, говорил в основном Ефим, как бы вербально обкатывая свои находки и наработки последних двух лет. Это у него была такая постоянная форма оттачивания идей. Единственный ее минус – обязательно требовались слушатели, причем восхищенные.
Вначале Наталья решительно не верила в коммерческое будущее его арт-проекта. Но поскольку видела, что благоверного вся эта возня с картинками по-детски радует, то всячески его поддерживала. Даже год возила творения Мухи и других его «открытий» на вернисаж в Измайлово, где Ефим за 290 долларов США приобрел два с небольшим метра стены для развески картин, став, таким образом, арт-дилером. И где честно отстоял год при любых климатических явлениях.
Художников (кроме Мухи, которую они знали сто лет) Береславский тоже находил своеобразно: приезжал с Натальей в какой-нибудь небольшой городишко, гулял по салонам, если таковые были, заходил в музей, если таковой имелся. Не гнушался Ефим Аркадьевич и уличными вернисажами, на которых картинки – большей частью очень скверные – стояли, подпертые палочками или облокотившись на деревца.
Что удивительно, почти в каждом таком вояже он находил приличных мастеров. Так, в Коломне он разыскал мастерскую, размещавшуюся в старинном – семнадцатого века постройки – доме бывшего слободского атамана. На каждом из двух его этажей работали по пять-шесть живописцев, все непохожие друг на друга. В доме хоть и каменном, но приятно пахло деревней. Свет во всех мастерских был электрический. Тепло – от дровяных печек – тоже было. Не было только туалета, что, впрочем, общающимся с Космосом творцам нисколько не мешало. Летом они ходили в построенную во дворе будку, а зимой, не заморачиваясь излишними пробежками по морозцу, поливали белый снег прямо за углом дома, оставляя на потом только уж самые серьезные дела.
Напротив дома слободского атамана, через улицу, тянулся высокий забор какого-то коломенского военного училища. Ефим, поначалу часто приезжавший в коломенские мастерские, не раз наблюдал маршировавшую строем колонну курсантов. А однажды был свидетелем веселой, хотя и не для всех, истории.
К одному из художников – очень талантливому реалисту Ивану Синицкому – приехал постоянный покупатель. Да не откуда-нибудь, а из Америки. К тому же настоящий миллионер.
Джон Берроуз, выйдя на пенсию, вздумал осчастливить свой городок в штате Айова музеем восточноевропейского современного искусства, заодно осчастливив и нескольких коломенских художников.
Он отобрал картины (их уже тщательно паковали), как вдруг захотел по малой нужде. Задав прямой вопрос и получив столь же прямой ответ, решил, что что-то не понял и переспросил еще раз. Снова услышал то же самое: выйди, мол, за угол и писай на здоровье.
Наконец, убедившись, что русские не шутят, тяжело вздохнул и пошел делать то, что в его маленьком городке в штате Айова считалось довольно тяжким преступлением, за которое могли не только оштрафовать, но даже забрать в участок.
А еще через пять минут влетел обратно, пронесшись, аки вихрь, в полуспущенных брюках по деревянной лестнице на второй этаж.
На вопрос, что случилось, быстро и нечленораздельно выпаливал по-английски, вращая глазами и явно чего-то ужасаясь.
Наконец с огромным трудом – пьяный перевод-чик был совершенно бесполезен – поняли, в чем дело. Оказывается, едва Джон приступил к столь желанному процессу, из-за угла выскочило огромное количество людей в форме и побежало в его сторону. Берроуз сразу смекнул, что, если поймают, от тюрьмы не отвертеться, а потому явил чудеса скорости, эвакуируясь обратно в дом и пытаясь там спрятаться.
С большим трудом Джона удалось убедить, что курсанты коломенского военного училища занимались вовсе не отловом писающих где попало американских туристов, а обычной физической подготовкой.
Береславский поначалу тоже много покупал у коломенских художников. Синицкий был для него дороговат, поэтому свои коммерческие усилия Ефим направил на отца и сына Вукакиных, а также милого дедулю Садовского.
Вукакины писали пейзажи, лирические и правдивые одновременно. Более всего Ефима радовали изображенные ими коломенские улочки. Именно такими они и были: узкими, в окружении одно– или двухэтажных домиков, зимой – аккуратные и все в белом, летом – с оставшимися после дождей лужицами, весной – с недотаявшим снегом и вечной грязью на дороге. Все это было так здорово, так вкусно написано, что Ефим искренне не понимал, почему многочисленные посетители «Беора», да еще обработанные лично им, таким талантливым промоутером, не набрасываются на добротную «пленэрную» живопись, как мухи на мед. В Измайлове, на вернисаже, эти картинки вполне одобряли окружающие художники, но посетители тоже почему-то не приобретали.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: