Юрий Коротков - Виллисы

А Игорь с улыбкой наблюдал, как она ходит по комнате, старательно выдерживая безопасное расстояние от дивана.

— Слушай, ты откуда такая?

— Ты все равно не знаешь, — с вызовом сказала Юлька.

— А все-таки?

— От Хабаровска час на самолете. И там еще автобусом. Поселок Рудник.

— А-а, сибирский характер, — понимающе сказал Игорь. — Есть женщины в русских селеньях…

— Ага. Есть.

— А как в балет занесло?

— А так. Мимоходом… Ну, а ты чем занимаешься?

— Учусь. В университете. Вторая древнейшая профессия — журналист.

— Да? А первая какая?

— Ну-у… — опешил Игорь. — Как бы это тебе объяснить…

Юлька в этот момент подошла слишком близко к дивану. Игорь раскинул руки — «как бы это объяснить?» — и будто невзначай обнял ее за талию. Юлька мгновенно вывернулась и отскочила.

— Что такое? — невинно поднял брови Игорь.

— Ничего, — буркнула Юлька. Она растерянно, двумя руками держалась за «молнию» на бедре и неудержимо краснела.

— Да что случилось? — уже всерьез сказал Игорь.

— У тебя булавка есть? — не глядя на него, спросила Юлька…

В огромной ванной, где можно было поставить гарнитур и жить, она развернула юбку, которую носила с пятого класса и которая за это время превратилась в мини, «молнией» вперед. От резкого движения старая «молния» лопнула по всей длине. Юлька, как сумела, закрепила ее булавкой. Вышла, поправляя булавку, ногой закрыла за собой дверь и, как шла, склонив голову, так вслепую и наткнулась на стоящего в прихожей мужчину.

— Привет, — поздоровался мужчина, с интересом разглядывая ее.

— Добрый день, — сказала вошедшая за ним женщина.

Юлька застыла в ужасе, ни жива ни мертва. Она представила, как выглядит сейчас, этакий замученный цыпленок с куцым хвостиком на резинке, в застиранном свитере и шерстяных колготках, вышедшая из ванной в задранной под грудь юбке.

— Здрасьте… — пролепетала она, пытаясь незаметно, сзади стащить юбку на место.

— А-а, давно не виделись! Какими судьбами? — появился в дверях комнаты Игорь. — А вот и предки, — пояснил он Юльке.

— Ты понимаешь, старый, — виновато сказал отец. — Ты будешь смеяться, но билетов нет. Воскресенье. Народ припал к живительному роднику.

— Давайте обедать, — сказала мать. — Этот обормот ведь вас голодом заморит.

Родители прошли на кухню.

— Я не пойду, — отчаянно зашептала Юлька. — Ты представляешь, что они подумали?

— Поздно боржом пить, когда желудок вырезали, — развел руками Игорь…

Пока мать разогревала суп в микроволновой печи, а Игорь с отцом выставляли на стол восьмиугольные стеклянные тарелки с закуской из холодильника, разнокалиберные приправы в бутылочках и резали хлеб, Юлька сидела за столом, неловко сложив руки на коленях.

— Познакомил бы с девушкой, — сказал отец. Они были очень похожи с Игорем, даже говорили с одной интонацией — абсолютно серьезно.

— Это — Юля! — торжественно сказал Игорь. — Юля — балерина!

— Интересно… Первый раз вижу рядом живую балерину. С президентами общался, а тут — пробел…

— Я не буду, — замотала головой Юлька, когда мать поставила перед ней тарелку с супом.

— Диета? — понимающе спросила та.

— Нет. Просто не хочу.

Отец тем временем достал бутылку вина и рюмки. Юлька накрыла свою ладонью.

— Сухое, — отец продемонстрировал этикетку с генеральским набором медалей. — Вам запрещают?

— Не люблю.

— Ну, за гостью, — все, кроме Юльки, выпили и принялись за первое.

— Был сегодня на балете, — сообщил Игорь.

— Не может быть!

— Может! — кивнул Игорь, дожевывая. — Юля потрясающе танцевала. Просто… душой исполненный полет… Сюжет — животрепещущий. Твои, па, международные дела — детский лепет. Пересказываю: дело происходит во Франции. Или в Германии. Семнадцатый век. Или восемнадцатый. А может, девятнадцатый — все равно… Итак, — Игорь таинственно понизил голос и простер руку, — юный пейзанин любит юную пейзанку…

Юлька пнула его под столом так, что Игорь затих, склонившись над тарелкой — то ли от боли, то ли от смеха.

— Я как раз в Англии был, когда Григорович приехал, — сказал отец. — Это даже не провал — хуже чем провал: они с юмором о гастролях писали. Похоже, у них наш классический балет ассоциируется с эпохой Брежнева — та же степень окаменелости.

— Кто-то должен сохранять традиции, — ответила Юлька.

— Я не о традициях, а об уровне. Как раз у них традиции сохранились в чистом виде, еще со времен Павловой и Нижинского. И, кстати, «Всемирная школа русского балета» — в Вашингтоне, а не в Москве. Что абсолютно закономерно. Потому что нынешний Большой — это действительно из области черного юмора.

— Большой есть Большой, — упрямо сказала Юлька. — И останется Большим.

Юлька и без них знала, что от Большого осталось одно название, последние приличные танцовщики разбегаются, а лучшие давно сбежали на Запад. Да и о каком уровне можно говорить, если одновременно двенадцать трупп — и все под маркой Большого — гастролируют по миру, заколачивают валюту, а в театре эти коллективы, наполовину состоящие из пенсионеров, называют «группы здоровья». И если в Таиланде или Лаосе Большой еще котируется, то в приличных странах спектакли идут на сценах провинциальных кинотеатров. Все это Юлька знала, но мгновенно заводилась, когда «чайники» начинали рассуждать о балете. Она же не сует нос в их дурацкие дела!

— Что вы пристали к девушке, — сказала мать. — Ешьте, Юля, — она поставила перед ней второе. — А правда, что балеринам два часа после еды нельзя сидеть?

— Почему? — пожала плечами Юлька. — Кто как хочет.

— А вы, простите, сколько весите?

— Сорок четыре триста.

— О господи! Вам, наверное, все время есть хочется? Столько ограничений…

— Да никаких ограничений, — досадливо сказала Юлька. — Не объедайся и работай в полную ногу.

— На Западе писали: Кириллова родила? — спросил отец.

Юлька кивнула.

— А от кого? Кириллов-то давно в Америке.

— Не знаю.

— А правда, Мельникова пыталась газом отравиться…

— Не знаю.

— …потому что застала мужа с мальчиком?

— Да! — сказала Юлька. — Правда! Балерины всегда голодные! Все со всеми трахаются! Все балетные мужики — педики!

За столом стало тихо. Юлька сидела красная, упрямо склонив голову. Игорь ухмылялся. Отец с матерью переглядывались.

— Там в семнадцать тридцать сеанс? — отец деловито посмотрел на часы.

— Кажется, так.

— Может, на лишний нарвемся…

— Не надо, — Юлька вскочила. — Спасибо. Мне пора.

Игорь догнал ее в прихожей, поймал за руку, затащил в свою комнату.

— Что случилось? — участливо спросил он.

— Ты зачем меня сюда привел?!

— Да тише ты.

— Нет, ты что им сказал про меня?