Татьяна Дагович - Хохочущие куклы (сборник)

– Привет!

Она подняла голову:

– А, Николай! Явился – не запылился! Тебя один раз послали, ты решил больше не соваться?

– Во-первых, не один… не разрешили войти, во-вторых…

– Ну извини, я в отпуске была, – перебила с издевкой, собирая разбросанные листы. – Иначе не допустила бы такого безобразия.

– Во-вторых, я уже предпринял некоторые шаги. – После долгой паузы выдохнул непривычным, детским от волнения голосом: – Я решил забрать ее отсюда.

Некоторое время Лена с интересом смотрела на него.

– Предположим, я давно чего-то подобного ожидала. – Не отводила взгляд, ничего не произносила, пока он не отвернулся – будто без намерения, поправляя рукав, тогда спросила: – А как ты себе вообще это представляешь?

– Плохо представляю, – уже нормальным голосом. – Но у тебя наверняка есть какой-то способ оживить мою фантазию. Ты же такая умница, у тебя всё есть, и ты всё знаешь.

Лена посмотрела в окно. Постучала ручкой по столу. Усмехнулась. Снова повернулась к нему – по лицу нельзя было понять, есть ли у нее способ.

– Можно узнать, какие именно ты уже «некоторые шаги» предпринял?

– Можно. Только после того как сама скажешь, на чьей ты стороне. Если я сейчас все выложу, а ты это пустишь дальше по вашим каналам, все на этом и кончится.

– Коленька, солнышко мое, это смешно. Я и так знаю, что ты познакомился с Александром Альбертовичем Дымановым, известным здесь как Алекс Ниффлонгер, только, кроме головной боли, ничего ты от этого человека не получишь. Даже если у него от вашего знакомства есть прямая выгода. Он просто переведет все стрелки на тебя – и учти, здесь все обо всем знают, и о том, что заговор готовишь ты, – Алекс остался в тени. Элеонора Фелисия тоже знает, но, к счастью для тебя, она была занята другим.

Николай смутился. Он считал, что продвинулся далеко благодаря этому контакту, и поначалу даже подозревал, что именно Леночка была инициатором знакомства с Алексом. Пока он искал, что сказать – чтобы оставить за собой последнее слово в важном разговоре, Лена затянула нотацию:

– Неужели тебе, такому образованному, серьезному человеку, не ясно, что здесь нет и не может быть никаких сторон, ни твоей, ни чьей-то другой, природа следит за нами – как мы выполняем придуманную ею программу: если хорошо, награждает счастьем, если плохо – штрафует тоской. А ты как думаешь, по головке тебя погладят или под зад ногой?

– Честно говоря, мне на это глубочайше наплевать.

– Ну и зря, должна сказать, очень зря тебе наплевать! Потому что, кроме этой награды, других не бывает, и ждать от жизни большего не приходится. Ты можешь смеяться над теми, кто ищет для счастья: пункт первый – денег, пункт второй – секса, пункт третий – власти, но они по крайней мере действуют в соответствии с тем, что в них заложено, даже если путают цель со средствами. А ты… Все вы такие умные сначала, а потом всю жизнь ноете, будто вас обокрали.

Леночка говорила серьезно, с запалом, а глаза щурила хитро, словно хотела не переубедить его, а только раздразнить.

– Не воображай, что я о тебе. За тебя я ответственности не несу и не переживаю, выбрал второй пункт – могу только пожелать успехов на этом тернистом пути.

– Можно тебя спросить, Лена. Только честно: у тебя будут неприятности, если она исчезнет отсюда?

Лена не ожидала этого вопроса.

– Я тут при чем? Я отвечаю за ее здоровье, когда она здесь, если ее нет, я не отвечаю, – ответила неожиданно спокойно после горячей тирады.

– А как же работа, которую ты совершенно случайно нашла по объявлению? Ты ее, вероятно, потеряешь?

Хихикнула как человек уличенный во лжи, но довольный правдой.

– Новую найду. У меня теперь такой опыт, в нашей сфере работы сейчас достаточно… И с каждым днем все больше… А ты думал? Ты лучше сам осторожничай. Не сиди так много за компьютером! А, извини, забыла, работа у тебя…

Постепенно его начинали раздражать этот тон и разговор, из-за которого он все не попадал туда, куда стремился, а топтался на месте в кабинете.

– Слушай, Лен, я серьезно. Ты скажи: да или нет. И всё. Да – да, нет – нет. Буду искать кого-то другого и надеяться на твою… сдержанность.

– Сдержанность! Я же говорила – и так все всё знают про тебя.

Какое-то время молчала. Кажется, у нее пропало желание общаться, она смотрела на лист с небрежно начерченным от руки графиком.

– О’кей, я подумаю, что смогу для тебя сделать, – сказала наконец. – А теперь иди уже, хватит тут маячить.

Нора поднималась по ступеням. Шорох платья следовал за ней. Она снова думала о своих механических игрушках, которые так легко оживают и так легко умирают. Так же они умирают, как умерли отравленные Гуидо крысы? И можно ли снова заводить крыс, есть ли к ним ключики? Некогда она слышала такую историю от матери, которая тогда была еще жива. Одна женщина, коллега матери, и значит, тоже королева, умерла. Но она была в больнице, поэтому умерла совсем ненадолго, на полторы минуты. Ее оживили специальным электричеством. И потом она жила еще долго и счастливо и живет до сих пор. Поднявшись по лестнице, Нора вышла в зал с кораблями. Она здесь не была давно. Ее появление вызвало волны шепота, но она не смотрела по сторонам и не видела, есть ли здесь кто-то кроме нее. Прислушивалась к словам. Шептались о заговоре. Она шла сквозь шепот, она не боялась, потому что была уверена – здесь она бессмертна, а не здесь ее возлюбленный может так же, как она заводила свои игрушки, снова завести ее.

Нора приходила в выставочные залы, где в стеклянных шкафах стояли рыцарские доспехи и макеты замков. Рядом с доспехами, на красном бархате прикреплены были длинные мечи. Их, как и доспехи, побоялись чистить перед размещением в музее, и они были покрыты сажей и копотью. В других витринах лежали женские уборы, точные копии тех, что носила Нора. Она шла дальше. Непонятно, непомерно ли широкий это коридор, непомерно ли длинный зал.

Чучело лошади в доспехах. Заглянула в стеклянные глаза лошади – этот взгляд пополнит ее коллекцию взглядов оттуда .

Ах, вот где хранятся ее платья – растянутые на манекенах, в витринах. Вот откуда приносят их ежеутренне. Дверца одной из витрин оказалась распахнута. Нора остановилась в недоумении. Издали донеслись шарканье многочисленных ног и профессионально поставленный голос. Не успев сообразить, что делает, она скользнула в свободную витрину и прикрыла дверцу. Это очень веселая шутка! Едва удерживала смех.

Группа туристов медленно передвигалась вдоль стен. Возле большинства экспонатов туристы останавливались, и дама-экскурсовод начинала свой интенсивно интонированный рассказ. Дама не обращала внимания на вылетавшие сами собой слова и не слышала свой фальцет (в обыденной жизни, для разнообразия, говорила низким голосом). Она думала, в каком магазине купить курицу, чтобы поставить в духовку, или все-таки домашнюю, на базаре. Ее слушали очень внимательно, а некоторые недобросовестные туристы тайком фотографировали несмотря на запрет.