Латифа Aз-Зайят - Открытая дверь

Он осторожно возьмет ее за руку, коснется локтя, затем, как бы невзначай, груди и все уверенней и уверенней начнет ее ощупывать. Так же, как это делала Давлят-ханым… Опять эта проклятая Давлят-ханым!..

Лейла отвернулась от окна и прошлась по комнате. Она закрыла лицо руками. Но Давлят-ханым не переставала ее преследовать. Лейла словно чувствовала, как та ощупывает ее, как какую-нибудь скотину на базаре. Давлят-ханым — это каменное чудовище, которое без конца меняет платья. Последний раз она была, например, в черном. Полная, высокая, она сразу обращала на себя внимание окружающих, которые, сами не зная почему, чувствовали себя ее подчиненными. Она обладала удивительной способностью распоряжаться чужими судьбами, как ей только заблагорассудится.

Даже когда Лейла была маленькой, Давлят-ханым никогда не упускала случая, чтобы бесцеремонно не оглядеть ее со всех сторон. Она подводила ее ближе к свету, внимательно рассматривала, потом, довольная осмотром, хлопала девочку по бедрам и заключала, обращаясь к присутствующим, будто Лейлы здесь и не было:

— Хороша! Очень красивая будет девушка! Определенно у Лейлы есть что-то привлекательное в лице; каждый раз, глядя на нее, я все больше убеждаюсь в этом…

Лейла не обижалась на Давлят-ханым. Она даже не рассердилась, когда та, взлохматив ей волосы, громогласно заявила:

— Что это у тебя за ужасная прическа, Лейла? Кто же в твоем возрасте носит такие длинные волосы?

И не успела Лейла что-либо вымолвить, как тяжелая прядь черных мягких волос упала на пол. Слезы навернулись у нее на глазах. Еще минута — и девушка разрыдалась бы. Но довольный возглас Давлят-ханым остановил ее.

— Ну вот, сейчас совсем другое дело! — произнесла Давлят-ханым, отбрасывая в сторону ножницы. — Теперь ты действительно стала красавицей!

И все же тогда Лейла не рассердилась на нее. Она даже питала к Давлят-ханым некоторую симпатию.

После того случая прошло несколько лет… Толкнул же Лейлу черт войти в гостиную, когда Давлят-ханым пришла к ним!

Лейла стала подробно восстанавливать в памяти, что произошло, как будто эта добровольная пытка могла доставить ей какое-то удовольствие. Хотя прошла уже целая неделя, она помнила все до мельчайших подробностей.

— О, да ты, Лейла, стала совсем невестой. Красавица хоть куда! — воскликнула Давлят-ханым, увидев ее.

Лейла зарделась и счастливо заулыбалась.

— Как поживает Сана и… — Лейла, как обычно, хотела спросить «и Сафа», но вовремя удержалась.

— Сана с мужем сейчас в Александрии. Только сегодня утром я разговаривала с ней по телефону… Да, кстати, Сания, — обратилась вдруг Давлят-ханым к матери, — что вы сделали с женихом, которого я прочила для Джамили? Он звонил мне вчера…

Мать опустила глаза.

— Ничего не сделали… Просто, наверно, не судьба, Давлят-ханым…

— При чем здесь судьба или не судьба? Ведь он же был согласен, а вы почему-то ему отказали.

— Ей-богу, Давлят-ханым, не знаю даже, что сказать, — с виноватым видом стала оправдываться мать. — Моя сестра Самира просто измучилась из-за капризов Джамили. Мы не раз убеждали ее, что это идеальный мужчина, прекрасный жених, другого такого не найти — все бесполезно…

— Зачем много говорить? Завтра он опять придет повидаться со своей невестой.

Тут взгляд Давлят-ханым случайно задержался на Лейле.

— Послушай, Сания, может, ты бережешь этого жениха для Лейлы?

От неожиданности мать даже растерялась.

— Что ты, Давлят-ханым, — робко возразила она. — Моей дочери еще рано думать о женихах. Она ведь совсем ребенок, семнадцать лет…

— Ребенок! Ничего себе ребенок, — засмеялась Давлят-ханым. — Ну-ка, Лейла, встань!

Живо представив себе эту сцену, Лейла почувствовала, как кровь опять прилила к лицу. Она тряхнула головой. Хватит, лучше об этом не думать. Но она не может не думать. Вот Лейла стоит посреди комнаты. Давлят-ханым, сидя в кресле, внимательно осматривает ее. Затем встает, подходит вплотную и начинает деловито ощупывать. Рука Давлят-ханым медленно скользит по ее телу сверху вниз, потом опять — снизу вверх и вдруг задерживается на груди…

— Лейле нужно другое платье, которое подчеркивало бы ее фигуру, — слышит она голос Давлят-ханым. — И не мешало бы уже носить корсет. Он стянет талию и поднимет грудь. А так у нее просто безобразный вид. Стыдно, стыдно тебе, Сания, девушка на выданье, а так небрежно одета. В таком виде ей грош цена…

Лейла вскочила с кровати. Выходит, она товар! Рабыня на рынке невольников. Ее наряжают и одевают только для того, чтобы подороже продать! Впрочем, чему удивляться! Разве она только что родилась? Что особенного случилось? Все это в порядке вещей. Она должна смириться. Смириться и жить. Или умереть. А может быть, действительно, лучше умереть?

Лейла села в кресло и поджала под себя ноги.

Почему, когда девочка вырастает, ее запирают в четырех стенах и беспрерывно учат? Учат улыбаться, лгать, делать реверансы, словом, «держать себя в обществе»! Заставляют душиться духами, затягиваться в корсет. И все это для того, чтобы набить ей цену, удачно выдать замуж. А за кого? Как говорит мама, за какого-нибудь «идеального мужчину». Придет день, и Лейла тоже должна будет надеть белую фату и перебраться в дом мужа. Так установлено испокон веков. Таков обычай. Ничего особенного в этом нет. Все очень просто. Но для нее это значит раз и навсегда подавить в себе все чувства, не иметь своего мнения, ни о чем не думать. В противном случае ее может постичь судьба Сафы…

Лейла даже съежилась, вспомнив о Сафе и о том разговоре, который произошел у нее с матерью после ухода Давлят-ханым.

Лейла лежала на кровати, уткнувшись головой в подушку. Нет, она не плакала — просто лежала, ни о чем не думая. Кто-то вошел, она услышала голос матери.

— Ты что, спишь?

Лейла подняла голову, посмотрела на мать.

— Что случилось? Почему ты такая бледная? — уже с беспокойством спросила мать.

Лейла еще глубже зарылась лицом в подушку.

— Не надо расстраиваться, девочка! Не придавай значения словам Давлят-ханым. Тебе еще рано думать о браке!

— Что ей нужно от меня? Чего она хочет? — сквозь слезы выдавила из себя Лейла.

— Кто?

— Эта ханым…

— А что она может хотеть?

Лейла вскочила с кровати и выпалила:

— Она хочет меня убить, как убила свою дочь!

— Не говори глупостей!

Но Лейла уже не могла остановиться.

— А разве не правда, что она отправила свою дочь на тот свет? — задыхаясь, спросила Лейла.

— Правда то, что ты бессердечное существо! Как ты можешь произносить такие слова?

— Но ведь Сафа покончила с собой!

— Откуда ты знаешь?

— Знаю. Я даже знаю, кто ее толкнул на это. Хочешь скажу?

— Уж не думаешь ли ты, что ее отравила Давлят-ханым? Что мать сама подсунула ей яд?